Выбор воды

Им невдомёк, что летом снег тоже повсюду, только он прозрачный. Когда, наплававшись в Волге, в густую жару возвращаешься через лес, а ступни вдруг попадают в ледяную тень низкой травы, – снег хватает за ноги. Человек прибавляет шаг. Вернувшись домой, он забывает об этом, – но ночью не может уснуть, отогревая под одеялом одну ледяную ногу об другую. Тогда он ищет шерстяные носки, стараясь не разбудить остальных, а с утра не может сказать, зачем в такую жару надел овечью шерсть. И кто-то трогает его лоб. Температуры нет. Кто-то снимает с него мокрые носки, повторяя: что же это у тебя ноги такие ледяные? У деда твоего такие были. Евонное, что ли? Носки никудышные уже, надо новые связать. Ледяные ноги передаются по наследству, вот в чём причина, думает он, и вскакивает с кровати. Наследственность у меня такая, ничего страшного. Но когда идёт с Волги, выбирает другую дорогу – песочную, без травы. Поджаренный солнцем, песок обжигает ступни, заставляя бежать.

Теплота дня успокаивает, и ночью быстро засыпаешь. Но часа через три просыпаешься оттого, что ступни снова поледенели. Я шёл другой дорогой, почему они опять ледяные? Ничего, дед как-то прожил с ледяными ногами, и я проживу. Надо только научиться с этим спать.

Промаявшись полночи и не выспавшись, утром идёшь к песчаной тропе, суёшь туда ступни и сидишь так целый час, вынимая ноги из песка, лишь когда уже невмоготу. Ступни горят, встать на них не выходит. На обожжённой коже выскочили волдыри, дотронуться невозможно. Ложишься на живот и ползёшь к тропе с холодной травой. Сухие ветки и шишки царапают кожу, но останавливаться нельзя. Тропа выглядит так же, как в тот день. Трава – тоже. Кое-как встав, делаешь шаг в холодную тень – и падаешь от боли. Волдыри лопаются, но снова встаёшь и делаешь ещё несколько шагов по тропе в обратном направлении. Ходил ли по этой тропе дед?

На ногах лопаются волдыри, но нужно идти. Идёшь ещё быстрее, падаешь, встаёшь и снова идёшь. Никакого ощущения льда в ногах. Только красный жар. Дойдя до конца, рвёшь майку, обматываешь стопы с треснувшими волдырями, полными лесной пыли, и идёшь домой по песчаной тропе.

Мазали мазью, чем только не мазали; ночью уснуть удалось. Как и проснуться часа через два от ледяного жара в ступнях. Только от снега бывает такой жар. Стряхиваешь снег со ступней и поворачиваешься на другой бок.

Из леса снова доносится считалка, но, не успевая услышать её до конца, засыпаешь.

мы все идём в одном лесу
за нами волк
а мы к ручью
спроси у бабушки зачем
ему всегда идти за нами
живя огромными зубами
спроси у деда своего
который спит уже давно
мы почему его не видим
когда рассматриваем шорох

Море Балтийское Вентспилс, Латвия, весна за год до озера Бохинь

В пустоте портового Вентспилса я слышала, как кожа трётся об одежду. В этом городе нарушить тишину имеют право только чайки, утверждающие: мы здесь, мы самые громкие, никого громче в городе быть не может.

Кончался апрельский день, который заканчиваться не хотел. Разноцветные коровы из пластика, стекла, камня, дерева, оставшиеся в Вентспилсе после коровьих парадов, бродили по городу. В холодную погоду на них натыкаешься чаще, чем на местных жителей. Улицы люднеют, когда к местным приезжают дети или в городе устраивают праздник.

В этой пустоте ощущаешь себя главным действующим лицом происходящего. Пусть даже ничего и не происходит. Это своего рода искусство – ничему не происходить. Как если бы кто-то стоял у собирающегося произойти и предотвращал всё происходящее.

Одна корова смотрит на себя в зеркало, вторая катается на качелях, третья патрулирует город в полицейской форме, другая прогуливается по набережной, четвёртая встречает корабли у моря, пятая готова отправиться в путь, надев костюм чемодана. Ещё одна – смотрит футбол по телевизору вместе с хозяином. Их так много, что в Вентспилсе даже выпустили карту с местоположением коров, а в местных новостях сообщали, если та или иная корова теперь «паслась» в другом месте.

«Человеческое право оценить свою красоту передаётся и корове, наделяя её чувством самосознания и уверенности в себе, своём значении и значимости в контексте элементов всего мира», – говорилось на карте в описании коровы с розовыми копытами и алыми губами, смотрящей в зеркало.

«Корова болельщиков Вентспилсского футбольного клуба. Единственное, что скрашивает серое однообразие жизни болельщиков, – это выступление вентспилсских футболистов на игровом поле», – ещё одна утешающая надпись на карте[49].