Выборная должность

В комнате техсостава было людно и тесновато. Держался крепкий запах промасленной, прокеросиненной спецодежды, под потолком плавало сизое облачко табачного дыма. Лица смуглые от зимнего загара, разговор грубовато-прямой. Механики авиационные, прибористы, оружейники — извечные труженики аэродрома, работающие, когда прикажут и сколько потребуется, вкладывающие в технику душу для того, чтобы испытал на ней романтику и счастье полета кто-то другой. Единокровные братья Дмитрия Жарикова. Он обошел всех, каждому пожал руку.

На небольшом стенде был прикреплен «Боевой листок», только что выпущенный, как сказали Жарикову. Редактор листка, рослый сержант, любовался из-за плеча Жарикова своим творением.

— Все сам делал — и заметки и рисунки? — спросил Жариков.

— Точно,— ответил редактор, скромно потупившись.

— Оно и видно: все одной рукой. Заметки, правда, хорошие, злободневные. А рисунки? Самолет на блоху похож, люди на головастиков. Почему актив не привлекаешь?

— Да никто не хочет.

— Эх ты, редактор! Не умеешь организовывать.

Оглядевшись, Жариков поманил пальцем механика, сидевшего на крайнем топчане. Когда тот подошел, он спросил редактора:

— Знаешь, кто он такой?

— Не-э.

— Ага, не знаешь. А товарищ до армии учился в полиграфическом институте. Он в пять минут может твой портрет нарисовать с натуры.

Редактор поглаживал борцовский затылок и краснел, глядя на изображенную им блоху с крылышками.

— Неси-ка чистый бланк «Боевого листка»,— сказал Жариков, обращаясь к редактору.

Сержант пошел.

Вдруг широко распахнулась дверь, грохнув о стенку. Вставший на пороге техник звена закричал:

— Готовность! Быстро по местам.

Механиков будто ветром выдуло из помещения. И Жариков побежал с ними. Когда идет спешная подготовка к вылету по тревоге, слова не нужны — он это прекрасно понимал,— лучше помочь ребятам. Его опыт специалиста второго класса что-нибудь да значит. С молчаливого согласия техника звена Жариков включился в работу.

Вышли летчики, затянутые в противоперегрузочные костюмы, как солисты балета в трико.

— Не слыхать, какая там — учебная или боевая? — спросил Жариков у командира звена.

— Пока не известно,— ответил капитан.

Взгляд у него настороженный. Вот сейчас поднимут его в воздух, поведут с помощью радиотехнических средств на перехват воздушной цели. А что за цель — выяснится уже потом. Может быть, бродит за снежной пеленою в облаках сверхзвуковой нарушитель. Не исключено. Механики работают с быстротой и ловкостью фокусников, но капитану хочется их поторопить. Мысленно он уже там, в небе. Наморщив лоб, он прикидывает примерный маневр воздушной цели — эта неведомая цель каждую минуту отмахивает чуть ли не полсотни километров. Капитан не только понимал, но всем своим существом чувствовал, как губительно может сказаться упущенная минута.

Пронзительный свист утонул, растворился в родившемся внезапно грохоте — турбина вышла на большие обороты.

Истребитель командира звена прочертил стальным клином серое пространство над аэродромом и мгновенно скрылся в облаках.

Подняли только одного, остальным приказано было перейти во вторую готовность.

Командный пункт вывел капитана в Н-ский квадрат. По указаниям штурмана наведения перехватчик маневрировал по курсу и высоте. Никакой встречи с воздушной целью на этот раз не было, и вскоре капитана направили на свой аэродром. Тот, кто сидел за пультом у планшета наведения, знал, зачем все это было нужно. Где-то в небесных просторах обострилась воздушная обстановка, что зафиксировали экраны локаторов далы него обнаружения. Чтобы предупредить возможное вторжение крылатого чужака, КП поднял сверхзвуковой перехватчик и некоторое время подержал его в зоне, откуда можно ударить наверняка, молниеносно.

Противовоздушная оборона — не всегда бой. Иногда это меч, лишь наполовину вынутый из ножен, грозно сверкнувший булатом.

V

Сколотить коллектив художественной самодеятельности было не так то просто — Дмитрий Жариков убедился в этом после двух-трех репетиций. Люди собирались недружно, приходили в основном те, кому по вечерам делать нечего. Способных исполнителей среди них было мало. Если офицерские жены могли прийти на репетицию в любой назначенный для этого час, то за своевременную явку почти каждого из солдат Жарикову надо было бороться: командиры не хотели отпускать людей, считая, что в самодеятельности они только разбалтываются.

Сам Дмитрий выступал в нескольких жанрах, одновременно являясь и худруком. Голос, которым его наделила природа, вполне годился для того, чтобы разговаривать, но Дмитрий приспособил его и для пения — благо, слух был хорош. В сопровождении аккордеона получалось неплохо. А сатирические куплеты были его коронным номером.

На аккордеоне играл лейтенант Ивушкин. Играл хорошо, но на репетиции опаздывал. Когда он долго не приходил, женщины отправлялись его искать по гарнизону и, обнаружив лежащим на спине под «Москвичом», упрашивали: «Поиграй, Ивушка! Не срывай нам репетицию, Ивушка!» Он вылезал из-под машины, женщины хватали его под руки и тащили в клуб, неумытого и неодетого.