Выход на «бис»

– Похоже, в выжидательной позиции, – прокомментировал своё понимание чужого маневрирования особист. Вдруг решив прояснить для себя: – И всё же я не совсем возьму в толк! У нас же современный боевой крейсер, передовая для этого времени радиоэлектроника, системы РЛС-наведения, управляемые высокоточные ракеты. Неужели мы настолько уязвимы против оружия давно прошедшей войны?! Вот на данный, конкретный момент! Я, конечно, не предлагаю вступать в конфликт с соотечественниками, но…

– Только удирать, – безапелляционно перебил каперанг. Попробовав немудрёно обрисовать очевидные для него вещи, в которых не моряк особист мелко плавал: – Дистанция между нами сорок пять миль. Даст полный ход – наши максимальные двадцать семь узлов против тридцати трёх линейного крейсера не смотрятся. Хотя в затяжную погоню им завязываться не с руки. Тем не менее. Дальность стрельбы его ГэКа точно не помню, но кабельтовых двести пятьдесят будет. Это больше сорока кэмэ. Успеет ли «Кронштадт» накрыть «Москву» залпами главного калибра… но и ему в равной степени не поздоровится. Нам придётся ответить. В крайнем случае старпом поступит как должно, чтобы уберечь корабль и экипаж. Будет вынужден использовать все доступные средства. Скажу так, крайние средства. И тогда… горе побеждённым.

Чёрт, как бы в этот определяющий всё час (дайте нам этот час!) не довести до безумной бойни… стрельбы своих по своим.

Постучались. Вестовой «пригнал» учёного, вежливо замешкавшегося на пороге.

– Проходите, проходите, – понукнул его хозяин каюты, – здравствуйте. Садитесь. Удивлю вас безмерно и… скажу сразу: все наши ожидания и планы, все наши предварительные расчёты, включая уже скорректированные по факту 1944 года, полетели в очередное мусорное ведро. Касательно вас, Док, настал черёд поговорить за метафизическую сторону вопроса – гипотезы, всякие лжеучения… шутка. Хотя не до шуток.

– Лжеучения? – откликнулся немного озадачено учёный. – К науке, которую я…

– Угу… в данный момент представляю, это не имеет никакого отношения.

– Я к тому, что до данного эксперимента занимался только теорией.

– Вот-вот… теоретик, – съязвил кэп, – выслушайте сначала. И не перебивайте, пожалуйста. Времени у меня в обрез. Постараюсь кратко.

Донести и обрисовать общую идею парадокса получилось быстро, поскольку не пришлось приводить доказательства про всякие «корабли да самолёты», а только ключевые факты. Да и сосредоточенно внемлющий слушатель с учёной степенью словил суть моментально:

– Сама концепция вторжения пришельцев из будущего в прошлое или наоборот, а по определению из другой реальности в любую другую, подразумевает теорию ветвящихся вселенных в так называемых точках бифуркации.

– Да это бы ладно, – воскликнул тронутый за живое Геннадьич, покрутив перед носом собеседника напечатанным в двухтысячных годах томиком, – самое поразительное вот! Всё идёт по описанному здесь сюжету – в книге, изданной как альтернативная фантастическая реконструкция.

– Интересно, – протянул неподдельно заинтересованный учёный, взяв книгу, как какой-то инопланетный гремучий артефакт, – вы говорите, выдуманная альтернативная история? Не понимаю только…

– Будь я проклят, если понимаю больше вашего. Я думал, что всё это… – кэп повёл рукой, подразумевая весь корабль и весь секретный эксперимент по перемещению, – всё это будет эпизодом повести. А выходит целая одиссея! Воистину «Одиссея» заблудших во временах и пространствах! Гомер-сказитель отдыхает со своими историческими поэмами.

– Хм! Вы прям замахнулись. Хотя и в этих аллегориях можно усмотреть некие последовательные цепочки. И свою логику. Я обязательно об этом подумаю.

– Обязательно подумайте. Это ваше дело думать над физикой дела. Секунду…

Его отвлёк вызов по внутрикорабельной связи:

– Да. Понял. Сейчас буду, – положив трубку, делясь с особистом, – в кают-компании уже собрались.

Поглядывая на тикающий настольный будильник, в ожидании, когда же появится старпом, решив ещё подкинуть Доку по теме:

– Данная ойкумена (мир, где стечением пред-определённых обстоятельств вчерашние союзники стали врагами) ещё до точки нашего появления имела изменённую, отличную от естественной хронологии историю, и все предпосылки к тому. То есть она не является следствием нашего вмешательства. Подчеркну, вмешательства из «восьмидесятых». Однако была прописана беллетристикой в «двухтысячных». У меня вопрос – как в принципе всё это согласуется и переплетается?! Знаете, Док, такого рода совпадения, если только вдуматься в физику процессов, немного пугают, заставляют усомниться в реальности всего сущего – не продукт ли это чьего-то воображения?!.

– Ынтерэ-эсно… любопытная концепция, – медленно, всё в том же задумчивом ступоре проговаривал учёный, – хм, и вполне уместна. Могу навскидку выставить сразу три версии. Или теории, если хотите…

– Сейчас не хочу, – всплеснул руками Скопин, – предположения, теории, гипотезы, эксперименты… это вы ж у нас человек науки. Вот и вперёд, отрабатывайте авансы.

В дверях обозначился замполит.