Выходим на рассвете

Но уже через три-четыре минуты Гомбашу стало некогда думать о жене. Едва успел вернуться к бойцам, как от Ференца прибежал связной:

— Товарищ командир, вас зовет комроты!

Ференц ждал командиров в избе, служившей ему чем-то вроде командного пункта.

Когда собрались все три командира взводов, командир пулеметчиков, старший обоза, размещенного тут же во дворе, и фельдшер, Ференц сказал взволнованно:

— Только что вернулась разведка. Белые — в деревне на тракте, перед нами в шести верстах. Они вошли туда ночью, более трехсот штыков, с пулеметами. И еще. Только что к нашему посту возле дороги на станцию пытались подкрасться неизвестные. На оклик не ответили, пост открыл огонь. Значит, и с тыла небезопасно.

Ференц продолжил:

— Судя по всему, с рассветом белые начнут наступать. Сейчас же пройдите к людям, проверьте, все ли на позиции, если кто ушел в деревню, немедленно верните. Объясните, что противник, возможно, начнет свой натиск на нашем участке, что революция призывает нас к стойкости. Никто без приказа ни под каким предлогом не смеет оставлять своего боевого поста. Мы должны удержаться до подхода подкреплений. Прежде всего, товарищи, введите в обстановку членов партии. Их у нас в роте не так много. Но по ним равняются все. Вопросы есть?

— Как с патронами будет? — спросил командир пулеметчиков. — У нас их мало.

— И у нас тоже, — добавил Гомбаш.

— Патроны сегодня к вечеру обещали доставить из Екатеринбурга. Готовьтесь послать подводы на станцию, товарищ начхоз! Ну, а вы, товарищ медик, — сказал Ференц Углядову, — устройте перевязочный пункт поближе к позициям, но в укромном месте. Если будет бой и окажутся тяжелораненые, отвезем на станцию, там эвакопункт для всех отрядов. Есть еще вопросы, товарищи? Нет? Тогда — все по местам!

Белых ждали все утро. Всматривались: не покажутся ли впереди, на тракте или в поле, из-за березовых рощиц.

Противник появился в час, когда солнце поднялось уже почти в зенит. Сначала мелькнуло впереди, на тракте, несколько всадников в фуражках с голубыми околышами и с такими же лампасами — уральские казаки. Покрутившись на тракте, они скрылись. Через некоторое время впереди, на опушке березняка, стоящего по сторонам тракта, показалась широко разомкнутая цепь.

Белые наступали осторожно. Сразу же, как только по ним были сделаны первые выстрелы, цепь залегла. Она поднялась вновь лишь тогда, когда открыли яростный огонь длинными очередями белогвардейские пулеметы, поставленные где-то на краю березняка слева и справа. Пулеметы неистовствовали, поливая окопы перекрестным огнем. Патронов у белых, видимо, хватало.

Но сколько-нибудь значительно продвинуться белым пока не удавалось — их сдерживал огонь из окопов.

Вот их цепь снова залегла, пулеметы смолкли.

Пользуясь затишьем, Гомбаш, прячась за кустами, обошел позицию своего взвода. Убитых пока нет, но уже трое ранены, из них один тяжело. Впрочем, сам виноват: высунулся из окопа до пояса, чтобы лучше было стрелять, вот и получил пулю в бок. Говорят, крови успел потерять много. Гомбаш подошел к раненому, лежащему в окопе на одной шинели и укрытому другой, наклонился. Лешуков. Парень совсем молодой, с той самой спичечной фабрики, что и Ольга. Кажется, Лешукова он знает немного. Винтовку Лешуков взял в руки впервые в тот день, когда уходили из Ломска. Жаль, не успели обучить парнишку солдатской науке. Действуй он умело — возможно, и не пострадал бы…

— Потерпи, товарищ! — поспешил успокоить Лешукова Гомбаш. — Сейчас тебя возьмет в свои руки медицина.

Гомбаш сказал это уверенно, ибо знал: где-то неподалеку, в окопах соседнего взвода — Ольга, занята своим делом, перевязывает, но скоро придет и сюда.

И действительно, через несколько минут в окоп спрыгнула Ольга, украдкой, стесняясь находящихся рядом бойцов, глянула на Яноша, чуть заметно улыбнулась ему одними глазами и с бинтом в руке нагнулась к Лешукову.

Рядом прошуршала осыпающаяся со стены окопа земля, спустился Ференц. Увидев Ольгу, сказал ей озабоченно:

— Всех тяжелораненых — на повозки, отправляйте на станцию. И сами с ними. Как можно скорее. А фельдшер, передайте ему, пусть пока останется.

— Но как же тут без меня, если ранят кого? Я не поеду! — решительно заявила Ольга.

— Это приказ! Исполняйте!

Ольга недовольно сжала губы, молча стала добинтовывать Лешукова.

Ференц повернулся к Гомбашу, взял его за локоть, отвел в сторонку, сказал, приглушая голос:

— Только что был товарищ из соседнего отряда, который держит фронт правее. Он передал приказ: нам отступать. И немедленно.

— Отступать? Почему? Мы же отбили белых!

— Они большими силами обходят справа, возле железной дороги. Если останемся здесь, нас могут отрезать.

Не прошло и часа после прихода Ференца, как позиции роты опустели. Уходили скрытно, чтобы противник не догадался. Всех раненых отправили на взятых в селе крестьянских подводах с возчиками-хозяевами. Уехала и Ольга, и Гомбашу стало спокойнее за нее — теперь будет в тылу.

Вскоре после выхода из Воскресенского рота, пройдя немного по тракту, свернула на проселок: так до станции короче.