Вымышленные библиотеки

По разным бюрократически причинам. Мне бы не хотелось об этом говорить… Но в течение двух или трех лет я боролся с французской бюрократией, а потом решил – нет, я не хочу заниматься этим оставшуюся часть своей жизни. Однажды, в 2005-м или в 2006 году, я сделал несколько заявлений во Франции против Саркози, просто сказал – всё, что он делает, движется в опасном направлении, хотя и сдерживается в определенной степени демократическим французским государством. В Аргентине перед военной диктатурой мы тоже думали, что правое движение сбалансировано демократической структурой правительства. А это было не так. И я добавил, что никогда нельзя быть уверенным, будто демократическое правительство сможет сдержать натиск правых. Кажется, какой-то местный политик в правительстве Саркози из города, где я жил, очень обиделся на мои слова и организовал бюрократическое преследование, а это самое худшее преследование из возможных – когда ищут то, чего нет. Пришлось нанять адвокатов, разбирательство начало стоить мне огромных денег, и в какой-то момент – это могло бы показаться вам, как читателю, любопытным, если бы история не была такой ужасающей – меня попросили предоставить для тридцати пяти тысяч книг из моей библиотеки документы о покупке каждого экземпляра, информацию о том, где я его приобрел, по какой цене, показать все чеки. Через некоторое время я сдался, мы продали дом, наши сердца разбились, мы упаковали книги, и вот я здесь.

В «Я пакую свою библиотеку» вы говорите, что теперь лучше понимаете Дон Кихота: когда разрушили его библиотеку, возвращение домой потеряло для него смысл.

Да, всё верно, точнее говоря, он почувствовал, что библиотека эта – в нем самом, так можно жить дальше. Я сейчас тоже живу благодаря библиотеке в своей голове. Это не то же самое, но помогает.

В книге вы говорите о некоторых важных частях своей личной библиотеки, например, об исследованиях гомосексуальности. Работа с текстами о гомосексуальности и феминизме – одно из центральных направлений деятельности Национальной библиотеки в новую эру, судя по тому, что я прочел. Как связаны книги, которые хранятся в личной библиотеке у человека, с его последующими, уже публичными, проектами?

Личная и национальная библиотеки очень отличаются. В моей личной секции делились в первую очередь по языкам, на которых написан оригинал. Получается, в одной секции могли оказаться самые разные книги: эссе, художественная литература, поэзия, театр. Среди испанской литературы у меня были даже переводы «Дон Кихота» на русский. Дальше шли секции специальной литературы, например, книги о гастрономии, словари, издания по этимологии, книги об истории образа Дон Жуана. Еще одна секция была посвящена гей-литературе, там было какое-то количество эротических произведений и эссе о теле. Меня очень интересует наша одержимость ярлыками: мы совершенно не можем думать вне заданных рамок, хотя знаем, что ярлыки ограничивают и искажают наше познание. Не одно и то же отнести «Убийц» Хемингуэя к детективной, классической или мужской литературе. И меня давно интересовало, как определяется гомосексуальность с помощью такого ярлыка, и тогда мы с моим другом [Крейгом Стивенсоном] собрали антологию, которую умышленно назвали «В другой части леса: антология мужской гей-литературы». В нее вошли рассказы о гомосексуальных мужчинах, написанные самыми разными писателями и писательницами. Эта тема интересна мне лично. Но Национальная библиотека – это другое. Я хочу, чтобы она представляла всех членов нашего общества. Мы собираемся открыть центр литературы коренных народов, чтобы обновить каталог уже имеющихся материалов. Также приводится в порядок и расширяется секция ЛГБТ[16], как раз чтобы в Библиотеке были все материалы для тех, кто захочет получить информацию по этой теме.

В вашей книжечке «Для всякого времени есть книга», опубликованной издательством Sexto Piso, вы говорите: «Со времен Гильгамеша писатели жаловались на подлость читателей и жадность издателей. И тем не менее каждый писатель за свою карьеру встречает выдающихся читателей и щедрых издателей». Кто был в вашем случае таким читателем и издателем?