Читаем Вымышленные библиотеки полностью

Даже сами сеульцы не всегда ориентируются в хаосе городских адресов. «Хорхе?» – окликают меня со спины. Хан Ган тоже заблудилась в переулках, окружающих это похожее на крепость здание, построенное в 1950-е иммигрантами из Северной Кореи. И это при том, что она постоянный клиент магазина и в следующий вторник у нее пройдут здесь чтения по случаю выхода сборника рассказов. Наконец мы добрались до Goyo, сели и начали разговор за чашечкой кофе, предложенной Ча Кён Хи.

Хан Ган одета в черные джинсы и черный шерстяной свитер, на котором серым вышит рисунок, похожий на скайлайн какого-то города. Гладкие темные волосы, отсутствие макияжа, единственное яркое пятно – красные стрелки часов. Она излучает какое-то напряженное спокойствие, готовое вот-вот исчезнуть. Всё в ней сдержанно, кроме речи, которую она сопровождает мягкими, но полными внутренней силы жестами. На следующей неделе ей исполняется сорок восемь. Она привыкла к интервью.

Автор «Вегетарианки» сама была вегетарианкой несколько лет, но «заболела, и врач настоял, чтобы я ела рыбу, красное мясо я по-прежнему не ем». Ей нравятся растения, но у нее их немного, потому что она живет в городской квартире. Она считает себя феминисткой, как «все, кто против сексизма». Ей нравятся путешествия, но не отели, «в них очень одиноко, предпочитаю останавливаться у друзей или снимать квартиру там, где мне хочется побыть подольше». Сеул – огромный город, «слишком большой, но я не променяла бы его на более спокойное место, я хочу жить здесь, потому что это – Корея, это – пейзаж моих книг».

Как рассказать о стране, которая – вместе с пейзажем – разделилась в 1948 году на две столь разные части? В таких же треснувших и прерванных романах, фильмах, выставках и хрониках?

Index открылся в ноябре 2017-го, ровно год назад. В эти последние дни 2018-го, когда температура воздуха медленно, но неуклонно понижается, я посещаю другие новые книжные магазины. Historybooks с огромным и уже культовым колесом истории на витрине открылся весной. Издательство IANÑ, выпускающее с 2007 года книги по искусству, в марте тоже запустило свою книжную площадку, The Reference.

Листаю один из их фотоальбомов – «A Blow Up» Сын Ву Бэка. Он составлен из фрагментов негативов, которые северокорейские пограничники вернули фотографу, предварительно вырезав ножницами всё, что снимать запрещено. Сын Ву Бэк только через много лет понял, что этот изувеченный материал рассказывает историю страны-близнеца гораздо более красноречиво, чем нетронутые оригиналы.

Seoul Selection, небольшой полуподвальный магазинчик напротив дворцового комплекса Кёнбоккун, расположенный совсем рядом с сеульским Музеем современного искусства, специализируется на книгах о Корее. Вот каталог последней биеннале в Кванджу, где впервые выставлялось новое северокорейское искусство. Многие работы были коллективными, абсолютно все – академическими: карьера художника, как и писателя, – это одна из профессиональных возможностей, которую может выбрать молодой человек в самой герметичной стране мира. Но на картине «На международной выставке» Чхве Чхан Хо есть кое-что неожиданное: четыре женщины в мастерской художника XIX века смотрят на экран макбука. В сердце соцреализма – главная эмблема цифрового капитализма. В обстановке прошлого – дизайн будущего.

После зимней Олимпиады в Пхёнчхане «оттепель» набирает обороты, а книжные магазины улавливают пульс времени. Поэтому в Veranda Books, самом хипстерском из посещенных мной книжном – очаровательном месте с мансардной крышей, где продают в основном иллюстрированные издания; расположенном в квартале самых старинных ханок, а потому наиболее туристическом, – я не удивляюсь книгам и открыткам на тему туризма. После того, как южнокорейцы объехали весь мир, Корея сама готовится стать туристическим направлением. И северная граница – одна из главных точек притяжения. Книжные и библиотеки, которые появляются как грибы после дождя, постепенно тоже становятся такой точкой.

Какая поверхность точнее всего отражает культуру? Какими поверхностями она может быть представлена? Разве всякое путешествие – это не поиск нужных линз, смотровых площадок и зеркал?

«За последнее десятилетие книжные Сеула кардинально изменились, раньше они все были одинаковыми, а теперь у каждого свое лицо, в которое стоит заглянуть», – говорит Ли Ки Соб на прощанье, пока три девушки фотографируются на фоне витрины с открытками от Index. На одной из них написано: «There is always another kind of game»[41].

Перейти на страницу:

Похожие книги

Косьбы и судьбы
Косьбы и судьбы

Простые житейские положения достаточно парадоксальны, чтобы запустить философский выбор. Как учебный (!) пример предлагается расследовать философскую проблему, перед которой пасовали последние сто пятьдесят лет все интеллектуалы мира – обнаружить и решить загадку Льва Толстого. Читатель убеждается, что правильно расположенное сознание не только даёт единственно верный ответ, но и открывает сундуки самого злободневного смысла, возможности чего он и не подозревал. Читатель сам должен решить – убеждают ли его представленные факты и ход доказательства. Как отличить действительную закономерность от подтасовки даже верных фактов? Ключ прилагается.Автор хочет напомнить, что мудрость не имеет никакого отношения к формальному образованию, но стремится к просвещению. Даже опыт значим только количеством жизненных задач, которые берётся решать самостоятельно любой человек, а, значит, даже возраст уступит пытливости.Отдельно – поклонникам детектива: «Запутанная история?», – да! «Врёт, как свидетель?», – да! Если учитывать, что свидетель излагает события исключительно в меру своего понимания и дело сыщика увидеть за его словами объективные факты. Очные ставки? – неоднократно! Полагаете, что дело не закрыто? Тогда, документы, – на стол! Свидетелей – в зал суда! Досужие личные мнения не принимаются.

Ст. Кущёв

Культурология
Повседневная жизнь средневековой Москвы
Повседневная жизнь средневековой Москвы

Столица Святой Руси, город Дмитрия Донского и Андрея Рублева, митрополита Макария и Ивана Грозного, патриарха Никона и протопопа Аввакума, Симеона Полоцкого и Симона Ушакова; место пребывания князей и бояр, царей и архиереев, богатых купцов и умелых ремесленников, святых и подвижников, ночных татей и «непотребных женок»... Средневековая Москва, опоясанная четырьмя рядами стен, сверкала золотом глав кремлевских соборов и крестами сорока сороков церквей, гордилась великолепием узорчатых палат — и поглощалась огненной стихией, тонула в потоках грязи, была охвачена ужасом «морового поветрия». Истинное благочестие горожан сочеталось с грубостью, молитва — с бранью, добрые дела — с по­вседневным рукоприкладством.Из книги кандидата исторических наук Сергея Шокарева земляки древних москвичей смогут узнать, как выглядели знакомые с детства мес­та — Красная площадь, Никольская, Ильинка, Варварка, Покровка, как жили, работали, любили их далекие предки, а жители других регионов Рос­сии найдут в ней ответ на вопрос о корнях деловитого, предприимчивого, жизнестойкого московского характера.

Сергей Юрьевич Шокарев

Культурология / История / Образование и наука