Выпуск 4. Семь пьес с необычной судьбой

ЛЮБА. Ну и что? Что же теперь делать?

ПАВЕЛ. Не знаю.

ЛЮБА. Но вы ведь говорили, что нужно делать. Вы ведь говорили.

ПАВЕЛ. Говорил? Не помню. А может быть, не следовало этого говорить? Может быть, именно это и оттолкнуло ее.

ЛЮБА. Вспомните! Пожалуйста, вспомните! Не может быть, чтобы все это было только так. Есть же во всем этом какой-то смысл. Есть?

ПАВЕЛ (неожиданно живо). Конечно. Конечно есть. Простите, я вас невнимательно слушал. Конечно есть смысл.

ЛЮБА (с облегчением). Ну вот. Вот и хорошо.

ПАВЕЛ (вдохновляясь). А разве я об этом не говорил?

ЛЮБА. Расскажите еще.

ПАВЕЛ. Конечно, все существующее — прекрасно. Знаете, что — мы такое? Что мы с вами такое? Мы часть огромной прекрасной картины или даже мистерии. И каждая часть, каждое мгновение имеет смысл.

ЛЮБА (очень заинтересованно). Правда? Все имеет?

ПАВЕЛ. И все прекрасно. Нужно только уловить гармонию момента. Вы не помните, я ей этого не говорил? Ах, как жаль, если я этого не говорил. Это бы многое объяснило! Нужно только уловить гармонию момента. Но это я забыл сказать. Я всегда забываю сказать самое главное.

Люба берет его за руку.

Что делать? Как дальше жить?

ЛЮБА. Какая у вас горячая рука.

ПАВЕЛ. Люба, я не могу без нее жить.

ЛЮБА. Вы первый раз назвали меня Любой.

ПАВЕЛ, Первый раз? А как же я вас называл?

ЛЮБА. Никак. Без имени.

ПАВЕЛ. Странно. Я совсем ничего не вижу, все плывет.

ЛЮБА. Помните, вы говорили о всяких странных ландшафтах и строениях?

ПАВЕЛ. О ландшафтах? Да что вы!

ЛЮБА. Так я их вижу во сне. Я часто вижу. Мне иногда снится, что я лечу вверх. Помните, вы об этом говорили?

ПАВЕЛ. Боже мой! Неужели говорил? Как я ошибся. Это оттолкнет кого угодно. Нужно было молчать. (Низко опустил голову, глаза, его закрыты, он будто дремлет.) Да… Все это так. Есть далекий огромный мир. Он нас ждет. Это так. Мы с детства смотрим под ноги… Это так. А во сне? Необычайный мир… Фантастический мир… А может быть, настоящий мир и лучшая часть нашей жизни. О чем я говорил? Ах да… Встреча произойдет. Распахнется дверь, откроется мир… Все это так. И я бы все это забыл, если бы она захотела. Я бы все это забыл навсегда. Жизнь моя кончена.

ЛЮБА. Я люблю вас.

ПАВЕЛ. Кончена. Конечно, нельзя отчаиваться… Века пройдут. Вселенная откроется… Дверь распахнется.

ЛЮБА. Пожалуйста, посмотрите на меня.

ПАВЕЛ. Нужно смотреть шире…

ЛЮБА. Я люблю вас, как никто никогда никого не любил. Посмотрите на меня!

ПАВЕЛ. Дверь распахнется… Простите, я много говорил. Я устал. Я все эти дни почти не спал. Я очень хочу спать. Очень. (Сидя засыпает, подперев голову рукой.)

Входит мама с письмом в руках.

МАМА. Любочка, я не дочитала тебе письмо. И вы послушайте, Павел, вы ведь уже член нашей семьи, (Читает.) «Летом очень хлопотала…». Это я уже читала… Вот. «А Лета пишет, что муж ее пьет как сумасшедший. Чтобы их милосердная холера не минула — всех этих пьяниц, что путаются среди нас и не дают нам радостно жить. Того и гляди, что скоро пропьют все, и свое, и наше. Погода стоит разнообразная, на удивление, — то дождь, то снег, то вдруг дождь со снегом. Влаги необыкновенно много, того и гляди, что, не дождавшись весны, заквакаем, как лягушки. Не устаю удивляться капризам природы. Яблок в этом году уродилось столько, что большое с ними затруднение. Ирина Федотовна пишет, что Анна Федотовна вышла из больницы. У нее было плохо с глазами, но сейчас она видит во тьме кромешной. У меня дело было хуже, но, слава богу, все выровнялось — задатки на катаракту не подтвердились. Все будет хорошо, вот ведь и мама слабенькая, а живет еще, и все мы живы, слава богу, а это главное. А Толька Петрущак, сын дяди Лени, сделал в шкоде машину, так учитель сказал, что такого еще никто не делал; как она работает, сам учитель не понимает, и остановить ее невозможно. Приезжайте летом — посмотрите. Очень хотелось бы видеть всех вас — дорогих наших друзей. Обнимаем и целуем вас крепко. Любящие вас Костелецкие. И привет вам от дяди Лени, Толи, Веры, Любы, Ирины Федотовны…»

Занавес

Андрей Зинчук

«ВПЕРЕД, КОТЕНОК!» В двух действиях

Предисловие

Эта «детская» пьеса была написана в 1979 году. В том же году состоялась премьера спектакля в театре-клубе «Суббота» (режиссер Г. Романовская). Несмотря на то, что «Котенок» оказался на редкость удачным спектаклем, сыграть его удалось только дважды — руководитель студии Ю. А. Смирнов-Несвицкий предусмотрительно снял спектакль из репертуара — времена были очень советские…