Выставка

Весть о том, что балерина успешно идет на поправку, длинный принес через два-три дня после несчастья. Он вошел в нашу улочку, направившись к соседу Владице (и ко мне) на скамеечке, то и дело поддергивая тренировочные штаны. Вы слышали? С ней все будет в порядке. Сосед Владица взял на себя обязанность сообщить деду Октавиану: Аида пропустит следующий визит, 15-го, из-за обязательств труппы, настаивал длинный. Но 1-го опять явится, и высказал сожаление по поводу того, что «веспу» все еще не отремонтировали, а ведь на ней легче было бы разносить по городу добрую весть. Ладно, перечеркнул Владица когтем последнюю оставшуюся сторону бывшего ромба.

Убило его то, что мы ему ничего не сказали, подвел две недели спустя (хотя дед все еще был жив) итог общей заботы о здоровье деда Октавиана сосед Раджа. Боби стоял, прислонившись к дереву, и заталкивал в мундштук сигарету. Я со скамеечки посмотрел на соседа Владицу у крана с тыловой стороны дома. Он дергал шланг, застрявший где-то в подвале. Когда сообщили, что деда отключили от аппарата, сосед Раджа сразу, как только мы все собрались, проверил, запомнили ли мы то, о чем он объявил раньше: Что я говорил? Убило его то, что мы ему ничего не сказали. Разве не так?

Один из сыновей В. И. Кона, с гребнем меж ушами, только что передал Радже объявления о смерти. Так или не так? Раджа, поставив ногу на скамеечку, завязывал под полуденным солнцем шнурки. Боби заговорщически попыхивал мундштуком, опять-таки прислонившись к дереву. Возможно, но если не так, то уже сей момент были бы вместо них – и он указал мундштуком на мосток, в сторону следователя и его помощницы – тут бы шуровали бульдозеры, а мы бы с вами перекликались из разных районов и уголков мира. А так душманам придется смириться, врежут по ним негативной рекламой, я знаю, как это делается. Раджа не посмотрел ни вправо, ни влево, а только глянул на печальные остатки ромбов и окружностей в пыли. Иногда мне кажется, что этот мир не такой уж и большой, и еще туже затянул шнурки.

* * *

Боби по каким-то делам проезжал мимо больницы. И тут он чуть не наехал на новехонькую инвалидную коляску, в которой сидела Аида с подписанной выпиской. За коляской дугой согнулся длинный, удерживающий ее от желания вскочить на ноги. И в зеркальце заднего вида Боби, смотри ты, заметил, что тот вроде бы подмигнул ему.

Как вы думаете, сказал он ей про деда Октавиана?

Боби пожал плечами. Как-то раз он принес ей в больницу цветок, но она спала. Вот и хорошо, что так получилось.

А то ведь она приползла бы сюда с корзиночкой груш!

Это в самом деле было бы так трогательно.

Прошло всего лишь несколько дней после того, как Боби по каким-то делам проехал мимо больницы, и из почтового ящичка с открытки, изображающей карнавальную процессию во славу жизни и смерти, подмигнул выскочивший из толпы и уставившийся в объектив аппарата арлекин (но подмигнул не тому, кому была адресована открытка, а Владице Перцу, который ногтем выцарапал открытку из Бобиного ящичка, как только от него отошел почтальон Славко). Ненасытное желание своей женушки Евицы включиться в общественные и иные течения Владица удовлетворял при первой же представившейся возможности. Он намеревался вернуть открытку в ящичек сразу после того, как удовлетворит желание Евицы (прочитаю, а потом верну, так, по крайней мере, сказал он себе), но после прочтения похоронил ее в шелковых недрах своего пиджака.

* * *