Выставка

Небо (хотя частично и было закрыто козырьком) надо мной и соседом Владицей продолжало быть открытым. То, что, несмотря на предупреждающий стук окна на третьем этаже, при котором мы присутствуем, я продолжил делать вид, будто не замечаю его (а кто-то на нас все время смотрит), послужило, похоже, для соседа Владицы бесспорным, более того – категорическим доказательством того, что он не промахнулся, связавшись со мной (может, потому он и похлопывает меня по плечу нежнее, чем прежде?), что он всегда был на правильном пути, что вставил ключ в правильную скважину, что прирученное существо, которое он столько раз катал, освободит его от всяких давних и туманных грехов, потому и нет смысла вспоминать, и он ничуть не сомневался в тот раз, на площадке, когда я стоял над неподвижным телом деда Октавиана, в том, что у меня сразу пронеслась мысль о том, что падение с треском килавого старика с третьего этажа никак нельзя отнести к запоздалому сновидению, пытавшемуся прервать зловещую тишину.

Похороны соседа Октавиана едва не прошли без меня. Но не потому, что из траурного объявления невозможно было узнать ни кто, ни где, ни когда. Я собственными ушами слышал, как сын В. И. Кона сказал Радже: Первого в шестнадцать ноль ноль.

Дед Октавиан ничего не предоставил на волю случая. Все было отрегулировано завещанием. Дата похорон: 1-е (а не 15-е) как наиболее близкое к дате смерти число месяца. Время похорон соответственно: 16.00. Из-за таких требований деда Октавиана пришлось пять дней держать на льду, до первого.

Итак, во двор 1-го, около 15.00, прибыл автобус, и в него по очереди погрузились: госпожа Добрила, Боби, Раджа и глава делегации, распорядитель проводов бренных останков Октавиана – лично Владица Перц. Подобравшись как унтер-офицер, Владица задерживал шофера в ливрее, ожидая, конечно, что вот-вот откуда-то выскочит и господин со второго этажа. Он даже соскочил с нижней из двух ступенек автобуса, чтобы как-то ускорить ожидание. Я мигом.

Сват с крыши дома-близнеца все утро внимательно следил за активностью жильца из четверки, как тот пытается трансформироваться, но не в кого-то, кто должен неожиданно и безотлагательно уехать, а в кого-то, кого нигде нет, но он где-то тут. Поэтому, объяснил усатый жене, которая принесла ему термос с кофе, тот задолго до того, как пришло время отправиться на похороны, с самого утра до последнего момента появлялся то тут, то там, сидел на одной из несущих балок мостика, болтал ногами в воздухе, но больше полировал задницей дерево, потом перешел на ту сторону канала, рассмотрел несколько новых кротовых кучек, выровнял носком ботинка протоптанную ящерками тропинку, поздоровался с муравьиной колонией, вернулся оттуда, сотрясая мостик строевым шагом, потом эффектно остановился перед входом и посмотрел на часы, и даже закачался, прежде чем трансформироваться. Вон он, в своем кресле. Жена сказала, что еще никогда не видела такого красивого автобуса.