Выживает сильнейший

— Глаза у него красные, — поделился наблюдением Майло. — Может, не выспался?

— Да-а, — протянул Хукс. — Но запаха спиртного нет. Он сказал, что работает на двух работах. Днем здесь, а полночи в магазине на Вермонт-авеню. Утверждает, будто этой ночью как раз там и был. Нетрудно проверить. А что, Монтес вызывает у тебя какие-то сомнения? Да если он окажется замешанным, ему Оскара нужно давать, так играет свою роль.

Хукс посмотрел сквозь ограду в сторону Двадцать восьмой улицы, затем повернул голову к забитой автомобилями Вестерн-авеню.

— Прохожий или кто-нибудь из машины мог запросто видеть, как она висела, но ты же слышал, что уборщик сказал про сборища на школьном дворе. В отличие от него другим, видимо, и в голову не пришло вмешиваться.

— С другой стороны, — откликнулся Майло, — если предположить, что тут поработал ублюдок из местных, тоже неясно, зачем ему было напрашиваться на неприятности там, где он живет.

— Трудно сказать. Может, столкнулись где-то за углом, договорились о встрече здесь. Монтес ведь упоминал про презервативы.

— Эксперты смогут определить, когда была сорвана цепь с ворот?

— Скорее подтвердить, что это было давно. Монтес и тут не соврал. От наших подростков надежных запоров нет. — В который раз Хукс обернулся к телу. — Наверное, все-таки есть какой-то смысл в том, что убийца затащил ее сюда. Вроде как бы знак подал.

— Например?

— Типа «ненавижу школу!» — Он вновь улыбнулся. — Круг немножко сужается, не так ли? В первую очередь в него попадут двоечники и прогульщики.

Майло фыркнул от смеха, морщины на лбу Хукса разгладились.

— Подними руки, шпаненок! — скомандовал Хукс, выставив вперед указательный палец. — Покажи оценки! Что? Две «удовлетворительно» и одна «плохо»? В сторону! — Он захохотал и на глубоком, выдохе добавил: — Ладно. Как бы то ни было, не вижу ничего общего с твоим делом — кроме того, что обе задушены и страдали слабоумием.

— Удушение, задержка развития и отсутствие признаков изнасилования, — уточнил Майло.

— Последнее нам пока неизвестно, — запротестовал Хукс.

— Но если не обнаружат следов какого-либо насилия, то случай представляется весьма интересным, а, Уиллис? Много ли сексуальных маньяков не притрагиваются к телу жертвы?

— Не знаю. Да и кто может сказать, что происходит в их долбаных мозгах? А если сама казнь довела его до оргазма, когда он стоял и балдел от агонии? Кончил в штаны и отправился домой смотреть сладкие сны. Помню, несколько лет назад был один парень, так он кончал, играя с ногами трупа. Сначала убивал, затем укладывал на постель, расстегивал ширинку и принимался ласкать ступни жертвы. И кончал! Что ты на это скажешь, док?

— Каждому свое, — ответил я.

— Этот ножной оператор даже не прикасался к своему члену.

— У меня был подобный случай, — вспомнил Майло. — Только мой не убивал, он просто связывал жертву, а потом все как твой.

— Начал бы и убивать, если бы не посадили.

— Может быть.

— Про этих извращенцев можно много чего рассказать. — Хукс вдруг поник и бросил на Майло быстрый смущенный взгляд, но лицо Майло сохраняло полную невозмутимость. — О'кей, если мы с Маком что-нибудь раскопаем, обязательно дадим тебе знать.

— Спасибо, Уиллис.

— Не стоит.

К нам подошел молодой белый полисмен.

— Простите, детектив, — обратился он к Хуксу. — Водитель машины коронера спрашивает, можно ли увезти труп.

— Тебе он еще зачем-нибудь нужен, Майло?

— Нет.

— Увозите.

Полисмен подал знак, и двое служителей морга направились к качелям с носилками и черным пластиковым мешком. Стоя у северной ограды участка, я наблюдал за тем, как группа учителей — многие со стаканчиком кофе в руке — начала медленно выдвигаться поближе к оранжевой ленте.

— Эх, школьные денечки, — задумчиво проговорил Хукс. — Я родился на Тридцать второй, а когда мне исполнилось три года, родители переехали на Лонг-Бич. И слава Богу — иначе тоже ходил бы сюда.

Санитары уложили тело в мешок и подняли носилки. Молодой полисмен между тем подозвал к себе своего коллегу, с кожей потемнее даже, чем у Макларена.

— Может, это совсем не имеет значения, сэр, но я подумал, что вы захотите взглянуть.

— На что? — Хукс придвинулся ближе.

— Нашли под телом. — На вытянутой ладони чернокожего полисмена лежал клочок бумаги размером не более спичечного коробка.

— Может, это и не важно, сэр, но он был прямо под телом, и там что-то напечатано.

Я увидел буквы. Хукс склонил голову.

— D-V-L-L. Кому-нибудь это что-то говорит?

Полицейские переглянулись.

— Нет, сэр, — ответил белый.

— Может, это «дьявол»? — предположил чернокожий.

— А банда какая-нибудь не использует эту аббревиатуру?

Общее недоуменное пожатие плеч.

— Да и с каких это пор шпана стала печатать на машинке, — буркнул Хукс, поворачиваясь к белому полисмену. — Ну-ну, Брэдбери, у тебя орлиный глаз! Окажи услугу, проверь писанину на стенах школы — вдруг найдешь что-то похожее.

— Есть, сэр. — Брэдбери направился к зданию, и толпа учителей расступилась перед ним, с интересом глядя вслед.

— DVLL, — повторил Хукс. — Видел раньше, Майло?

— Нет.