Читаем Взросление. Сборник стихотворений полностью

Мне не было так одиноко,


Когда я писал все стихи.


Сейчас я рыдаю от горя,


Мне трудно писать и дышать,


Петлей мне мечты все про море,


Где ты, и конечно же, я.


Уйти ли на дно или в гору,


Пойду я наверное вдаль,


Тебя я запомню такую,


Но больше не встречу.


Мне жаль.


«В России не было меня»

В России не было меня,


Как и во мне России.


Пусть умирают города,


Под небом бледно-синим.


И пусть сгорает время,


Что было без тебя.


Но, как же, я нелепо


Пишу сие слова.


И, как же, это странно -


Писать тебе стихи,


Гирляндой опоясав,


Из сотен тысяч рифм.


Стираю больше, чем пишу -


Таков предел мечты.


Но не пугайся, я прошу


Ведь моя муза — ты.


«Что для меня любовь?»

Вот вам стих,


В нем истинные чувства.


В нем радость, боль или печаль.


Я расскажу, как было грустно,


И как мне нравится кричать.


Я расскажу вам и про сны,


И про фантазии больные,


Как манит запах молодой листвы,


И про мечты мои, другие.


Но лучше я начну с любви,


Она мне ближе иль больнее,


Раскатом грома об углы,


Кидается мое стихотворение.


Скажу вам честно, я любил,


Скажу вам больше, не в серьез,


Ведь истинна таких картин


Это всевечный спрос.


На то, что кончилось не жаль,


Ведь я опять тону,


Вот только все не так, как ожидал,


Не знаю почему.


Но что же для меня любовь?


Такой вопрос мне задала она,


Не знаю честно, сколько слов


Понапишу я для стиха.


Мне это чувство трудно описать,


Любить ведь — молчаливо,


От края губ до пальцев на ногах:


Любить не значит быть любимым.


Любить — это заполнить целый мир


Секретами переживаний,


И никому совсем не говорить


О ком ты вожделеешь иль мечтаешь,


И что вообще ты там себе надумал!


Любовь ведь любит тишину?


Быть может так, а может, будто,


Декабрь рвёт она страну?!


Любви ведь, место на билбордах!


И в громофонах, что гремят везде!


Любить ты можешь как и где угодно,


Любовь затухнет лишь на смертной стороне.


Люблю ли я сейчас? Не знаю,


Ведь истина закрыта навсегда,


Что для другого пыль — мне как монета,


Что для кого то стих, то для меня слова.


Но я открою занавесу тайны,


Я расскажу всё, что мне на душе,


Но это будет позже, а пока что


Вы смотрите в простые миражи!


«Подскажите, берёзки»

Молодые березки, о сестры!


Подскажите, ну как же все так?


Почему ваш поэт — непутевый?


Почему мир внушает оскал?


И за что, непрощённое небо,


Только знает секрет бытия?


Почему не услышу напевов


Провожающих в небо меня?


О, березки, не слушайте, сестры,


Ваш поэт уж совсем дурачок,


Вы растите, и вы, тоже, сосны,


Вы простите, что мир так жесток.


«Я испачкал бумагу словами»

Я испачкал бумагу словами,


Меня лист не простит никогда,


И кроваво-бордовым сиянием,


Пусть, забудутся все города.


Позабудь мое имя и празднуй,


В ночь полки, пусть не топчут асфальт


Весь завяз я в эмоции грязной,


Позабудь и мои, ты, глаза.


Все стихи и всю прозу, отныне,


Я пишу только лишь про тебя,


Мне химеры в ночи говорили


Как противна им эта судьба.


В рукавах я не прячу ответы,


Лишь в глазах изумруды любви.


И пускаю я слёзы по ветру,


Без тебя здесь не будет строки.


«Навсегда — всего идея»

Навсегда — всего идея,


Меня гложет лишь сейчас.


Как последний станет первым,


Так поэт воскрес у масс.


В чем секреты мироздания?


Есть ли разница вообще?


Все секреты — просто марля,


Для прикрытия вещей.


Для того что правда важно,


Для любви и для тебя,


Я рублю мечом бумажным


Все границы бытия.


В перемолотые кости


И в промытые глаза


Не засунуть слово? Бросьте!


Всё что можно — всё слова!


Слово — это есть идея,


Слово — меч и слово — суд


Этот мир не гибнет, тлея,


Этот мир слова спасут!


«Про тебя»

О чем мне вообще говорить?


К чему издавать эти звуки?


Мне словесная, толстая нить


Повязала дрожащие руки.


В ночь кричу я все громче, сильнее,


Вот и май пролетел как искра,


Ни направо, и ни налево,


Никуда не идут поезда:


Перекрыты дороги вещания.


Комом в горле застряли слова,


Как король презирает мещанина,


Так и вопли мои у тебя.


Пусть горит бирюзовое небо,


Пусть февраль разразится опять,


Будет крик и там, где бы я не был,


Потому что опять про тебя:


Про тебя снова мысли и тайны,


Про тебя и мечты, и мой страх,


Про тебя этот стих, хоть и рваный,


Про тебя же тут всё,


Что в стихах.


«Не вам, но для неё»

Я вновь сажусь придумывать слова,


Опять пишу о том, что никогда не будет,


Мне рифма даже больше не мила,


Но пусть увидят мои мысли люди.


Я зол, наверное обижен и потерян,


Мне больно от того, что не всерьёз,


Но вся цена такого предложения,


Ничтожна, ведь потерян спрос.


Скажу вам честно, я влюбился,


Так быстро, сильно и наверняка,


И я б в припадках чаще бился,


Но все спасает сотворение стиха.


Я снова думаю о том, что не постигну,


Что нет в моей руки её,


Что пролетают дни, а я не вижу,


Не чувствую сирень её волос.


Как быть? Как радоваться, плакать?


Когда все мысли лишь о ней.


Да, я влюбился, это правда,


Но, кажется, есть что-то посильней.


Я восхищаюсь ее каждым словом,


Бывает, даже, не найду своих.


Я пропитался каждым томным вздохом,


И это уж не первый о ней стих.


Писать я не закончу, это точно,


Я напишу вам столько, сколько сам смогу,


Но все стихи, я посвящаю лишь одной девчонке,


Которую я вскоре полюблю.


«О памяти»

Лампочка сверкает,


Хор в ночи поёт.


Перейти на страницу:

Похожие книги

Тень деревьев
Тень деревьев

Илья Григорьевич Эренбург (1891–1967) — выдающийся русский советский писатель, публицист и общественный деятель.Наряду с разносторонней писательской деятельностью И. Эренбург посвятил много сил и внимания стихотворному переводу.Эта книга — первое собрание лучших стихотворных переводов Эренбурга. И. Эренбург подолгу жил во Франции и в Испании, прекрасно знал язык, поэзию, культуру этих стран, был близок со многими выдающимися поэтами Франции, Испании, Латинской Америки.Более полувека назад была издана антология «Поэты Франции», где рядом с Верленом и Малларме были представлены юные и тогда безвестные парижские поэты, например Аполлинер. Переводы из этой книги впервые перепечатываются почти полностью. Полностью перепечатаны также стихотворения Франсиса Жамма, переведенные и изданные И. Эренбургом примерно в то же время. Наряду с хорошо известными французскими народными песнями в книгу включены никогда не переиздававшиеся образцы средневековой поэзии, рыцарской и любовной: легенда о рыцарях и о рубахе, прославленные сетования старинного испанского поэта Манрике и многое другое.В книгу включены также переводы из Франсуа Вийона, в наиболее полном их своде, переводы из лириков французского Возрождения, лирическая книга Пабло Неруды «Испания в сердце», стихи Гильена. В приложении к книге даны некоторые статьи и очерки И. Эренбурга, связанные с его переводческой деятельностью, а в примечаниях — варианты отдельных его переводов.

Андре Сальмон , Жан Мореас , Реми де Гурмон , Хуан Руис , Шарль Вильдрак

Поэзия
Поэты 1820–1830-х годов. Том 2
Поэты 1820–1830-х годов. Том 2

1820–1830-е годы — «золотой век» русской поэзии, выдвинувший плеяду могучих талантов. Отблеск величия этой богатейшей поэтической культуры заметен и на творчестве многих поэтов второго и третьего ряда — современников Пушкина и Лермонтова. Их произведения ныне забыты или малоизвестны. Настоящее двухтомное издание охватывает наиболее интересные произведения свыше сорока поэтов, в том числе таких примечательных, как А. И. Подолинский, В. И. Туманский, С. П. Шевырев, В. Г. Тепляков, Н. В. Кукольник, А. А. Шишков, Д. П. Ознобишин и другие. Сборник отличается тематическим и жанровым разнообразием (поэмы, драмы, сатиры, элегии, эмиграммы, послания и т. д.), обогащает картину литературной жизни пушкинской эпохи.

Константин Петрович Масальский , Лукьян Андреевич Якубович , Нестор Васильевич Кукольник , Николай Михайлович Сатин , Семён Егорович Раич

Поэзия / Стихи и поэзия