Взрослые в доме. Неравная борьба с европейским «глубинным государством»

Мой собственный опыт этих дней лучше передает другая культурная референция, а именно – пьеса Сэмюела Беккета «Конец игры» (к слову, эту пьесу можно также охарактеризовать как «программу действий» европейского истеблишмента после того, как финансовая катастрофа 2008 года лишила его мыслей о том, как сохранить свою власть над обществами, балансирующими на грани краха). Так вот, в пьесе Беккета слепой деспот, напомню, отдает распоряжения своему слуге Клову, которого воспринимает как ребенка, и раз за разом демонстрирует шизофренические образцы бессмысленного поведения, приближая финал, одновременно неизбежный и непостижимый, отвергаемый и желательный. На протяжении мая и июня я не питал иллюзий: игра, которую затеяли Алексис и «военный кабинет», виделась мне заведомо проигрышной. Мы просто-напросто дрыгались на ниточках, как марионетки, совершали автоматические ходы, двигаясь к мату, которого не избежать. Единственной иллюзией, которая у меня оставалась, была крупица веры в то, что Алексис в конечном счете все-таки одумается, откажется от унижения, запланированного «Тройкой», и в последний миг выберет другую тактику – ту самую, которую мы с ним обсуждали. Эта вера угасала с каждым прошедшим днем, но до тех пор, пока она сохранялась, сколь бы слабой ни была, я продолжал работать. Если уж на то пошло, я не собирался облегчать кредиторам задачу и пускать на свое место нового министра финансов, в подписи которого они нуждались для обеспечения бессрочной долговой кабалы Греции.

Остатки былого задора я посвятил решению четырех проблем: проведению кампании против налоговых уклонистов и игровых автоматов; подготовке максимально наглядных и убедительных презентаций для заседаний Еврогруппы; разработке системы параллельных платежей и «плана X»; а в первую очередь – составлению плана по спасению Греции. Над последним мы трудились с Джеффом Саксом, используя советы Нормана Ламонта, Ларри Саммерса и Томаса Майера, а еще нам помогали Джейми Гэлбрейт и моя коллега-экономист Мариана Маццукато.

Седьмого мая мне предстояло выступать в Брюсселе. Это выступление казалось отличной возможностью протестировать реакцию на черновик нашего плана перед тем, как он будет представлен на следующем заседании Еврогруппы, намеченном на 11 мая (предполагалось, кстати, что Джефф тем временем станет добиваться поддержки для нас в МВФ и в других учреждениях в Вашингтоне). Я вовсе не тешил себя надеждами, будто Вольфганг Шойбле и его присные встретят этот план с распростертыми объятиями, невзирая на его содержание, но мне думалось, что мало-мальски убедительный план сподвигнет других, менее враждебных к нам министров на одобрение. Перед выступлением в Брюсселе я решил слетать в Париж и Рим, а затем, после Брюсселя, направиться в Мадрид, чтобы лично оценить, каковы наши шансы на успех. С такими врагами друзья не нужны

Терять нам было почти нечего, поэтому, зная, что нынешняя тупиковая ситуация изрядно беспокоит французов, итальянцев и испанцев, я решил быть предельно откровенным и прямо попросить их как-то отреагировать на наше смелое предложение. Премьер-министру Греции я посоветовал убедить канцлера Германии в том, что единственный путь вперед – это донести совместное греко-немецкое предложение до международных институтов. Данное предложение должно включать, во-первых, пакет реформ, подлежащий рассмотрению греческим парламентом в конце мая (уточненный финансовый план, упрощение правил уплаты НДС, реорганизация налоговой службы, жесткие ограничения по срокам раннего выхода на пенсию и так далее) и призванный задать новые «общие рамки» для завершения текущей кредитной программы; во-вторых, предложение должно предусматривать долгосрочный контракт по восстановлению греческой экономики между ЕС и Грецией (на основе нашего плана), в том числе обмен облигаций, на котором я настаивал, масштабные инвестиционные инициативы, создание банка «проблемных долгов», управляющего невозвратными банковскими кредитами, назревшие реформы государственного управления и товарных рынков, а также программу по борьбе с гуманитарным кризисом^[292].

Я не уставал повторять, что обращение к Меркель с этим планом является для нас единственным шансом на победу. Это ведь вполне умеренное предложение, содержащее все меры, которые Греции необходимы прямо сейчас и в долгосрочной перспективе, а заодно оно фактически гарантирует, что кредиторы рано или поздно получат свои деньги обратно; главное же то, что эта стратегия позволяла канцлеру Германии выдать наши идеи за свои собственные. Я говорил, что, если Меркель откажется, значит, приемлемого для всех решения попросту не существует. В таком случае пусть фишки, что называется, падают, как падается.