Взвихрённая Русь – 1990

— Увы. Джугашвили. В двадцатые, в тридцатые, в сороковые какую газету ни раскинь — перестроечная канонада! Заголовки какие! «Программа большевистской перестройки». Уловил? Лови дальше. «Вскроем язвы комсомола!» «Наши задачи в борьбе с троцкистскими и иными вредителями, диверсантами и шпионами». «Продуманно, тактично и упорно — в наступление на религию!» «Балалайку в руки комсомольца!» «Пролетарский молодняк — в советский аппарат!» «Привет советской разведке!» «Заботливо растить женские кадры». «Сталинская забота о благе народа». «Партийное руководство — залог успешной перестройки». «Сотрём с лица земли всех врагов народа!»… В перестроечном угаре «великий полководец, победитель» стёр с лица земли полстраны и упокоился… Мамоньки мои, у нас же не могут без кампаний века. Хрущ изгалялся над целиной. Сколько земли угробил! А кукурузная его эпопия?!.. «Бровеносцу» моча стукнула в башку — пошёл бам-м! Наш пятнистый отыскал в архивах вечную великомученицу, забытую сталинскую перестройку, смахнул пыль, надёрнул свеженькое цветастое платьишко и толкнул в жизнь. Пляши! Возрадуй меня! Кремлёвская дудочка сипит, дуренькая на месте скачет. Непроглядная пылюга до небес. А где прок? Нема! Один грохот и пыль. Стопроцентное «круженье в действии пустом»… А как не скажешь про его любимых дочечек? Про ту же Трепотню? Брехучку? Клевентину? Шокотерапию? Танкотерапию?

— Всех упомнил…

— Трепотня всем трещоткам трещотка. Ненаглядное дитятко. Вся в папашку. Ты глянь… «Если нет своих побед, будем гордиться чужими поражениями». — Колотилкин щелкнул пальцем в красно подчёркнутые строчки газетные. — Что молотит, что молотит!»… за пять лет в идейно-политической сфере совершено то, чего добивались и не могли добиться целые поколения»! Громко и неясно. Чего же добивались целые поколения? Уж в чём, в чём, а в болтовне на душу населения мы за эти пять лет обскакали всех в Галактике. На каждого напасли-наболтали вздора о счастливой жизни на тысячелетия вперёд!.. Шок может быть не только от горя. Повысить цены на продукты, на тот же хлеб втрое и угрести из кармана бедняков двадцать миллиардов и передать их советским столбовым дворянам, удвоив этим белокостникам зарплату, — в шоке те и те. Только одни обливаются слезами горя. Другие обливаются слезами умиления. А неугодным, третьим, танкотерапия. Тем же литовцам, что рванулись к независимости.

— От танкогрома порядка больше, — одобрил военком Дыроколов. Это было его профессиональное, он не мог промолчать. — Страх заставляет почитать!

— Я не думаю, что девятого апреля у тбилисцев прибавилось почтения к Язову.[77]

— Зато прибавилось кое у кого. Маршала подкинули…

— На ровном месте?.. Этому скакуну? Он же «сменил около тридцати гарнизонов»!.. В мирное время… За что? Мамоньки мои, за что? При Суворове маршалами возвращались из боя. А сейчас довольно дать команду солдатам КПСС…

— Стоп! Стоп! — Дыроколов погрозил пальцем. — Ты что-то заговорился. Какие ещё солдаты КПСС? По конституции, у нас армия принадлежит государству!

— В том-то и беда, что лишь по конституции. А на деле и милицией, и КаГеБерией, и армией не заворачивает ли старушка КПСС? Верховный главнокомандующий кто у нас? Разве не гэнсэк?.. Солдат у знамени, давая присягу, что кричит? Служу Советскому Союзу! Ложь кричит. Пора правду кричать. Служу коммунистической партии Советского Союза!

— Ну-у, пе-ерсик![78] Ну-у, пе-ерсик!..

Дыроколов вяло погрозил пальцем и вежливо хмыкнул.

— Так вот, — продолжал Колотилкин, — раньше маршалами становились в бою. А сейчас напусти солдатушек КПСС бить сапёрными лопатками мирных тбилисских старух, беременных женщин и распишись в получении маршала? Почему же о н такой непоследовательный? Три года назад, когда хулиганистый немчурёнок, «кремлёвский пилот» Матиас Руст на частном спортивном самолётишке в день пограничника промигнул незаметным для бдительных воинов тысячи и тысячи километров над нами и из озорства сел на Красной площади, прозванной кое-кем после площадью имени Руста, сел на сердце державы, Горбач погнал из министров обороны Соколова. Поклялся никому не давать маршала. И на́! Что-то скоренько порох подмок.

— Не забывай, военные обиделись на него. Воссоединил Германию! Через сорок пять лет после нашей Победы проиграл войну Германии!

— И звание маршала — откупная? Или, может, сюда плюсуется и февраль? В Москве грандиозная демонстрация, войска угодливо поджали на всякий случай к окраине. А?

— На глупые вопросы не отвечаем.