Читаем З часів неволі. Сосновка-7 полностью

— Бережи Боже тебе, Левку!

— Дякую, Йване, Богові, що Україна має такого сина!

У моїх вухах продовжувала звучати солодка музика високої душі командира боївки Івана Ільчука.

“Не вмре Україна, доки народжує таких синів, — подумав я, наближаючись до свого низького одноповерхового барака. — Не вмре! Жар душі його запалить багатьох, і вони понесуть наш дух вперед!”

Василь Пірус

1. Про Україну Кубійовича

Час від часу я ходив до школи, сідав за стіл напівпорожнього класу і щось читав, конспектував чи писав, а бувало, за поганої погоди заходив з друзями, аби побалакати та пополітикувати.

Так і цього разу. Зайшов до коридору школи. Побачив Василя Піруса та ще кількох осіб. Я привітався до всіх. А на столі висіла велика мапа європейської частини СРСР. Підійшов до карти і став уважно вивчати клапоть землі, де межували три держави: Іран, Туреччина й Нахічеванська Автономна Республіка Азербайджану. Згадував службу в совітській армії і свою дорогу з Ростова-на-Дону до Махачкали та знайомство з Танею. Як потягнулися ми тоді одне до одного! Як дивовижно підходили ми одне одному і зростом, і характером, і всім тілом, і всією душею! Я знав, що коли б одружився з нею, мав би найкращу з дружин. І мусив відштовхнути її, наче вириваючи щось із душі, мусив відкинути. Задля великих наполеонівських планів боротьби за волю України, задля посвяти Україні. Коли б не відштовхнув, був би обивателем, а я вродився козаком. Тепер у Мордовії, у концтаборі, стояв, згадував короткий спалах ніжности і вдивлявся у місце на мапі, де так солодко було серцю.

— Пане Левку, — підійшов до мене Василь Пірус, — не туди дивитеся. Треба дивитися ось сюди, — і він обвів довгим указівним пальцем Україну. — Ви читали географію України Кубійовича?

— Ні, не читав.

— Так ось, щоб ви знали, сучасні кордони не відповідають справжнім кордонам. Справжня територія України — це понад 1 мільйон 200 тисяч квадратних кілометрів, а не теперішні 603 тисячі.

— Ну покажіть їх, пане Василю.

Пірус поставив свого довгого вказівного пальця на сотенне містечко Погар Стародубського полку колишньої Гетьманщини, що тепер у Брянській області і, просуваючи пальця уздовж кордонів, цілу годину розповідав, коли і як той чи інший терен українських етнічних земель опинилися під чужою владою.

— Пане добродію, ви пред’являєте територіяльні претензії до всіх сусідів. Це означає, що всіх їх ви робите ворогами, а я знаю з історії війн, що великі полководці завжди намагалися розбивати своїх ворогів по частинах, того воюймо проти одного і не зачіпаймо інших.

— Мова йде, пане Левку, не про висунення претензій ворогам, а про ідейну підготовку наших сил. Ви — маленький складничок наших сил, і я хочу, щоб ви знали нашу національну територію.

— Ага, то ви використовуєте Кубійовича, так би мовити, для внутрішніх потреб.

— Ворогам, — обізвався з-за столу Михайло Турчин, — треба постійно нагадувати, що вони загарбники і тримають нашу землю незаконно.

— Усім ворогам чи якомусь одному?

— Усім.

— Тоді ми ніколи не доб’ємося незалежности, бо не тільки Московщина, а й усі інші будуть проти нас.

— Проблему території треба зробити темою для націоналістичного виховання нашого народу.

— Народ — це не ви, лицарі ОУН і УПА, що без надії на перемогу воювали супроти імперії від 1947 до 1956 року.

— Чому від 1947 року?

— Бо в 1947 році стало ясно, що захід не почне війну супроти Москви і вам самим доведеться воювати. Так отож повернемося до народу. Народ любить іти за переможцем. Шанси на перемогу мають бути очевидні, тоді підтримка буде більша. Боротьба проти однієї Московщини робить усіх інших сусідів союзниками і збільшує шанси на перемогу, того забудьте поки що про Берестейщину та інші наші землі, що перебувають за сучасними кордонами України.

— Левку, то ви ж згідні, що українська територія 1200 тисяч квадратних кілометрів, а не 603 тисячі?

— Згідний.

— Ви згідні, що їх треба повернути?

— Згідний.

— То в чому ж справа?

— Справа в тому, що нашу націю четвертували, ідейно дезорієнтовували, убили історичну свідомість, знищили те, на чому держиться етнос: звичаї, традиції, ритуали, і призвели до аморфного стану. За цього стану говорити про повернення 600 тисяч кв. кілометрів відтятої землі — однаково, що примушувати мене підняти 200 кг. ваги: пуп лопне, а вага залишиться на місці.

— Ви самі бачили оті знищені звичаї, убиту свідомість, аморфний стан?

— Я не всюди бував в Україні. Я бував на Чернігівщині, Хмельниччині, Вінничині та у Львівській області. В кількох інших областях був наїздами. І бачив я звичайних нормальних українців зі своєю мовою, звичаями, піснями, одягом, оздобленим в українському стилі у по-українському збудованих і оздоблених хатах. Це я бачив власними очима. Північна Чернігівщина, звідки я родом, помітно зрусифікована, проте особливості чернігівської говірки походять від особливостей мови племені сіверян, і вони зафіксовані в літописах XI і XII століть. Тож мова наша не літературна не тільки через русифікацію, але й сама по собі.

— То чого ж ви нас лякаєте книжними картинами знищення української нації?

Перейти на страницу:

Похожие книги

Айвазовский
Айвазовский

Иван Константинович Айвазовский — всемирно известный маринист, представитель «золотого века» отечественной культуры, один из немногих художников России, снискавший громкую мировую славу. Автор около шести тысяч произведений, участник более ста двадцати выставок, кавалер многих российских и иностранных орденов, он находил время и для обширной общественной, просветительской, благотворительной деятельности. Путешествия по странам Западной Европы, поездки в Турцию и на Кавказ стали важными вехами его творческого пути, но все же вдохновение он черпал прежде всего в родной Феодосии. Творческие замыслы, вдохновение, душевный отдых и стремление к новым свершениям даровало ему Черное море, которому он посвятил свой талант. Две стихии — морская и живописная — воспринимались им нераздельно, как неизменный исток творчества, сопутствовали его жизненному пути, его разочарованиям и успехам, бурям и штилям, сопровождая стремление истинного художника — служить Искусству и Отечеству.

Екатерина Александровна Скоробогачева , Екатерина Скоробогачева , Лев Арнольдович Вагнер , Надежда Семеновна Григорович , Юлия Игоревна Андреева

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / Документальное
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное