Читаем З часів неволі. Сосновка-7 полностью

Ганебне явище, через яке так хочеться вигукнути всім малоросам: опам’ятайтеся! У ваших жилах українська кров, і відмовляєтеся ви від духовної спадщини в сто разів багатшої за ту, перед якою ви стали на коліна. Тож не будьте сліпцями! І повернітеся душею до Василя Піруса та всіх славних лицарів вашої нації.

За цей час я написав Пірусові кілька листів.

Я не знав, що багатство його душі включало ще й таку рису, як любов до поезії. І не просто любов, а творення віршів. Того найкращим закінченням розповіді про Піруса буде додаток трьох документів:

1. Довідка Управління СБУ по Тернопільській області № П-25/7705 від 3 червня 2002 року про те, що в Україні під жовто-блакитним прапором і тризубом і на тринадцятому році незалежности продовжується стара антиукраїнська імперська політика — незалежна Україна визнає чинними вироки окупаційної адміністрації і для неї, як і для СРСР, Пірус — Злочинець!

2. Лист до автора книги:

“Доброго дня, Левку!”

Отримав лист та відповідь Іщенку. Досить фактів, дивно, де ж ти стілько дістав. То треба перерити архів. Коло мене біда. До року поламав два рази ногу, на милицях дибаю по хаті. З Торгаїв виїхав до свого села. Хочу вмерти тут, жінка не захотіла їхати. Думаю піти в дім перестарілих. Хотів добитися пільг, а вони мені прислали виписку “реабилитации не подлежит”. Займаюсь поезією, може здогоню Данте? А може нічого не вийде, бо моїй Беатріче 78 літ, а в таких роках від неї вже тхне, наче від ідей Володимира Ілліча. Просиш, щоб щось написати. Я те зроблю, але як вже пристроюсь у “райський” дім, а то в мене пенсія 75 гривень, тільки туди треба й іти. Написав Мирон Семчич і хоче мене взяти до себе, але я нікому не хочу заважати. Михайло Андрійчук пише, що забере мене в дім інвалідів, але я не хочу переїжджати у іншу область. Я на-кінець зрозумів, що старість, то є горе. Але, що вдієш. Мені вже 82 роки, ото й не знаю, як хто, але не радуюсь, бо вже не той зір, слух, нюх і т. д. Думаю, що нема інтересу родитись на світ. Що воно дає те життя? Хто його придумав? Кому воно потрібне?

Не знаю, чи розповідав я тобі, як був убитий. Нічого вже не чув, погасло світло у зіницях, тіло стало легке, як перо, ніякого болю. Не знаю, чи то біотоки покидають тіло, чи щось інше, але мені так стало мило, приємно, солодко, не знаю, як описати тобі, бо такої насолоди у житті не буває. Я таки вірю в силу, якої не можу зрозуміти і збагнути. Мені та небесна сила слала пророчі сни. Всі вони збулися навіть через 20 років. От мені снився сон, що я стояв серед поля і переді мною впало дві корони з людських черепів і на них скіфські написи. Через 20 літ за Торгаями я пізнав те місце. Тож може маєш знайомих геологів, скажи їм, що я можу показати те місце, поки живу. Вірю що там є багатства: або газ, або нафта, або золото, або щось інше. От і все на сьогодні. Всіх благ вам — Василь.


3. Вірш Піруса “На незабутній спогад нащадкам”.


На незабутній спогад нащадкам

Традиції — собори китиць.Звичаї, обичаї.Ми сімсот літ носили вас Закованих в печалі.В душі, під серцем, в пам’ятіВід ворогів ховали.За вас молились в карцерах,І Господа благали.Ми з вами в тюрмах, таборах,На Колимі холоднійКолядували в день РіздваОбірвані, голодні.Святкуєм їх, як пращурі,Купаєм їх в любові.Хай нам щебечуть і кують,Як птиці у діброві.Це ж наша гордість, гонор, скарб —Не даймо їм пропасти,Бо ворог-злодій не дріма:Старається їх вкрасти.Не раз ординець-азіят,Зграя потвор проклятихСтирала їх з лиця землі,Сльозами обіллятих.А ми в бушлатах, кирзяках,Обшиті номерамиБлукаєм з ними, вбогими,Попід тюремні брами.Нас умертвляли на стовпах,З живих лупили шкіру.В морях топили з баржамиЗа волю і за віру.Розіп’яли гади княжий двір,Мов на Голгофі Бога,Четвертувала, вішалаВаршавська рать безрога.Ми зрубані, посічені,З кривавих ран вставали.Дрижачими долонямиЕфес меча стискали.За вас, нащадки, ми йшли в бій,За вас нас кулі рвали,Щоб не тягли ярма, кайдан,Рабами не вмирали.1987 рік.


Перейти на страницу:

Похожие книги

Айвазовский
Айвазовский

Иван Константинович Айвазовский — всемирно известный маринист, представитель «золотого века» отечественной культуры, один из немногих художников России, снискавший громкую мировую славу. Автор около шести тысяч произведений, участник более ста двадцати выставок, кавалер многих российских и иностранных орденов, он находил время и для обширной общественной, просветительской, благотворительной деятельности. Путешествия по странам Западной Европы, поездки в Турцию и на Кавказ стали важными вехами его творческого пути, но все же вдохновение он черпал прежде всего в родной Феодосии. Творческие замыслы, вдохновение, душевный отдых и стремление к новым свершениям даровало ему Черное море, которому он посвятил свой талант. Две стихии — морская и живописная — воспринимались им нераздельно, как неизменный исток творчества, сопутствовали его жизненному пути, его разочарованиям и успехам, бурям и штилям, сопровождая стремление истинного художника — служить Искусству и Отечеству.

Екатерина Александровна Скоробогачева , Екатерина Скоробогачева , Лев Арнольдович Вагнер , Надежда Семеновна Григорович , Юлия Игоревна Андреева

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / Документальное
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное