Читаем З часів неволі. Сосновка-7 полностью

Кожна нація, що любить свободу, вшановує своїх борців за незалежність і публічною шаною, і державним визнанням їхніх заслуг. Українська ж держава знущається з них. Вона призначила Пірусові пенсію в 75 гривень! Це ціна двох кілограмів доброї риби чи трьох кілограмів посередньої ковбаси — оце і все, мій дорогий побратиме, що ти заробив від сучасної влади своїм героїчним життям і безмежними стражданнями задля свободи неньки України! Чи потрібен яскравіший доказ антиукраїнської суті цієї влади!

Лемки — добрі вояки

Я вийшов із сушарні за годину до обідньої перерви, оглянувся, чи немає поблизу ментів, і зайшов до ливарного цеху. Майстер цеху Крот, Басараб і литовець Кравчукас заготовляли опоки для чавунного лиття.

— Здорові були, ливарники! — гучно привітався до всіх.

Вони глянули на мене й відповіли на привітання.

— Як живе сушарня? — питає Крот.

— Бореться з водою, що в дереві, — відповів я. — У нас жарко, але як же ви витримуєте, коли носите розплавлений чавун? Не завидую вам.

— Приходьте завтра о цій порі, то побачите, як ми рідкий чавун руками розносимо.

— Прийду. А наразі чи пан Дмитро вельми зайнятий? — звернувся я більше до Крота, аніж до Басараба.

— Маєте щось до розмови?

— Нічого особливого, але хотів би побалакати.

— Тут небагато роботи залишилося, то ми доробимо й без Дмитра, — каже Крот.

— Піду до роздягальні і здійму комбінезон, — звернувся Басараб до Чпбриженка.

— Я зачекаю біля виходу з ливарні.

— Гаразд.

Хвилин за десять Басараб вийшов:

— Що, пане Левку, хотіли мені сказати?

— Хочу сказати, що ви доброї будови й сили чоловік. Чавун розливати — це ж треба мати неабияку силу. Та все-таки чи не втомлюєтеся в смерть на цій роботі?

— У той день, коли розливаємо, натомлююсь, а коли робимо опоки, то не важко і вчорашня втома проходить.

Прямокутної форми обличчя й велика голова, правильний прямий ніс, високе чоло, сірі з зеленкуватим відтінком спокійні очі, чітко окреслені губи й доволі широке підборіддя надавали йому фундаментального вигляду, що недвозначно промовляв: ця людина не смикається туди-сюди, не хитається за мінливим настроєм, а коли вже за щось береться, то береться серйозно, послідовно й ґрунтовно.

— Пане Дмитре, то правда, що ви брали участь в операції знищення польського генерала Сверчевського на псевдо Вальтер?

— Гаразд, розповім. Але почну з того, що народився і виростав я на Лемківщині на так званому Закерзонні. У нашій місцевості ОУН мала доволі розвинену структуру і коли 1942 року почала створюватися УПА, то все населення виявило велику активність. Справу створення УПА із рук ОУН перебрало на себе все сільське населення. Знаєте, що у нас терен гірський. У горах викопали великі бункери для переховування зброї й людей, а не раз рятувалися в них від німецьких бомбардувань. А загалом ми більше квартирували по сільських хатах. Населення нас не зраджувало, бо ми і населення — це було ніби одне й те ж. Для лікування поранених обладнали кілька підземних шпиталів. У моєму терені в одному шпиталі з нашими лікарями працювали два хірурги жиди. Наші повстанці врятували їх від німців, коли німці готували їх до страти. Прийшли москалі. Я був у сотні Хріна. Хрін сказав жидам: “Ми вас врятували від смерті. Ви чесно лікували ранених повстанців. Тепер прийшла інша влада, комуністична, і ви можете вийти з підпілля і спокійно жити, де схочете. Будемо вважати, що своєю працею у підпільному шпиталі ви заплатили нам за порятунок ваших життів. Ми взаємно квиті”.

Порадившись, вони відповіли: “Ми лікували поранених повстанців не тільки в подяку за порятунок нас від смерті, але й тому, що вашу боротьбу проти окупантів за незалежність України вважаємо за справедливу, і тому ми вирішили залишитися з вами і далі допомагати вашій війні за свободу”.

— Сотенний Хрін, — продовжив розповідь Басараб, — і всі ми подякували їм і залишили їх у шпиталі.

— Що було далі з цими євреями?

— Давайте повернемося до них пізніше. А тепер хочу продовжити про події, як вони розвивалися.

— Добре, добре.

— Отож за 1942 і 1943 роки у нашому Закерзонні сформувалася і діяла в наступні роки доволі сильна західна частина УПА чисельністю понад 5000 повстанців. Це не велика кількість, але сотні мали добрі прямі і конспіративні зв’язки з селами. У гірській місцевості створено багато построїв, прихованих складів зброї. Налагодили (селяни для нас) постачання одягу, взуття, харчів. Села поповнювали наші людські втрати.

Польське підпілля було різне: одні орієнтувалися на лондонський еміграційний антикомуністичний уряд, інші — на комуністів і, відповідно, на червону Москву. За німців ми воювали проти німців і проти польських червоних.

З антикомуністичною польською партизанкою (Армією Крайовою — АК) якийсь час були мирні взаємини. Навіть бували випадки, коли вони закликали нас разом з ними бити польських комуністів. Було приємно і трохи дивно чути, як вони кричали: “Браття українці, биймо комуністів!”

Перейти на страницу:

Похожие книги

Айвазовский
Айвазовский

Иван Константинович Айвазовский — всемирно известный маринист, представитель «золотого века» отечественной культуры, один из немногих художников России, снискавший громкую мировую славу. Автор около шести тысяч произведений, участник более ста двадцати выставок, кавалер многих российских и иностранных орденов, он находил время и для обширной общественной, просветительской, благотворительной деятельности. Путешествия по странам Западной Европы, поездки в Турцию и на Кавказ стали важными вехами его творческого пути, но все же вдохновение он черпал прежде всего в родной Феодосии. Творческие замыслы, вдохновение, душевный отдых и стремление к новым свершениям даровало ему Черное море, которому он посвятил свой талант. Две стихии — морская и живописная — воспринимались им нераздельно, как неизменный исток творчества, сопутствовали его жизненному пути, его разочарованиям и успехам, бурям и штилям, сопровождая стремление истинного художника — служить Искусству и Отечеству.

Екатерина Александровна Скоробогачева , Екатерина Скоробогачева , Лев Арнольдович Вагнер , Надежда Семеновна Григорович , Юлия Игоревна Андреева

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / Документальное
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное