Читаем З часів неволі. Сосновка-7 полностью

Я цілими днями ходив по камері, думав про майбутній концтабір, а більше співав, співав. Гучно не дозволялося, а в півтону наглядачі не забороняли. Загадав собі проспівати всі пісні, які лишень знав. У пам’яті зринали все нові й нові — чуті в рідному селі, в армії. Особливо багато вивчив пісень в армії, коли служив під Києвом у Макарівському районі, а потім — у австрійському містечку Баден. Там були майже самі українці і весь вільний час співали. Ці співи мали якусь чудодійну силу: вони згуртовували, давали кожному почуття родинности, створювали магнітне поле, що об’єднувало всіх у духовну монолітну силу. Співи витворювали невидимі струни єднання з Україною, з тією місциною, де жили батьки, родичі, друзі, кохані, які знають і співають цих же пісень. Намагався не спрощувати мелодії, а кожну ноту відтворювати так, як співали мама, село, ті українські парубки у совітській військовій уніформі з різних областей України, разом з якими ріс і мужнів у армії з 1944 по1953 рік. Згадував мамині пісні: “Ще не вмерла Україна”, “Розлилися круті бережки, гей, гей по роздоллі” та “Я сьогодні щось дуже сумую”. Пісні ці заборонені, та що мені заборона? Я вже в полоні. Мене загнали у те найглибше дно, в яке лишень могли загнати, то й боятися немає сенсу. І я знову й знову заводив:


Я сьогодні щось дуже сумую,Про козацьку я долю згадавІ про славу тую незабутню,Що колись я, мов сокіл, літав.Боронив я свою УкраїнуВід напасних і лютих татар.Тоді слава про мене гримілаІ боявся зловісний москаль.А тепер все пройшло, проминуло, Чорна хмара навкруг заляглаІ на горе синам України Злая доля у гості прийшла.Ти не плач, мій любий козаче, Бо ще вернеться доля твоя І на радість синам УкраїниЩе засяє свободи зоря!Вдарять дзвони в велику годинуМи рішучо підемо всі в бійЙ ти воскреснеш, моя Україно,В давнім блиску і славі своїй!


“Синку, — згадалися мамині слова, — ти як будеш бачити, що коло тебе сексот чи хтось непевний, то в рядку “Ще засяє свободи зоря” слово “свободи” заміни на “червона”, а останній куплет не співай зовсім, бо в ньому ж уся наша мрія, а вона ж не подобається владі.”

Саме ця пісня так вже подобається мені! У ній — вся наша історія, вся національна доля. І потужна сила в руках стискала шаблю, а глибинна незламна воля рокотала:


Ти воскреснеш, моя Україно,В давнім блиску і славі своїй!


О моя, моя кохана Україно, ти неодмінно воскреснеш! Відродишся! Через мене. Через мої муки. Я подам тобі руку, я підставлю тобі свої плечі, щоб ти по мені пішла вверх.

Ти змучена, ненько моя люба, ти стекла кров’ю своїх галицьких і волинських синів. Твоя кров перейшла до мене від козака з-над Чибрижа. Це був твій козак, і я твій. Я також, частинка тебе.


Вдарять дзвони в велику годину,Ми рішучо підемо всі в бій!


А, може, вони для мене оце тепер і вдарили? А мо’ для мене це і є той рішучий бій?

О, ні! Необхідно підготувати такі дзвони, щоб вони зарокотали на всю Україну, щоб їхня луна збудила козацькі серця, щоб по всій Україні взялися за шаблю й очистили землю від зайд. І хай сторіками у Чорнеє море кров московська стече!

Агов, чоловіче! Мо’ ти грішиш, накликаючи їм смерть? Прости мені, Боже, цей гріх. Та який там гріх — гріховним є московське сатанинське плем’я, знищити його — це знищити джерело зла і розширити сферу добра, тож дай, Боже, випекти цих зайд назавжди, щоб і сліду їхнього в Україні не залишилося!

Слимак П’ятниця

У Києві до мене підсадили високого кремезного чоловіка трохи молодшого за віком.

— П’ятниця Микола, — назвався він.

Я теж представився.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Айвазовский
Айвазовский

Иван Константинович Айвазовский — всемирно известный маринист, представитель «золотого века» отечественной культуры, один из немногих художников России, снискавший громкую мировую славу. Автор около шести тысяч произведений, участник более ста двадцати выставок, кавалер многих российских и иностранных орденов, он находил время и для обширной общественной, просветительской, благотворительной деятельности. Путешествия по странам Западной Европы, поездки в Турцию и на Кавказ стали важными вехами его творческого пути, но все же вдохновение он черпал прежде всего в родной Феодосии. Творческие замыслы, вдохновение, душевный отдых и стремление к новым свершениям даровало ему Черное море, которому он посвятил свой талант. Две стихии — морская и живописная — воспринимались им нераздельно, как неизменный исток творчества, сопутствовали его жизненному пути, его разочарованиям и успехам, бурям и штилям, сопровождая стремление истинного художника — служить Искусству и Отечеству.

Екатерина Александровна Скоробогачева , Екатерина Скоробогачева , Лев Арнольдович Вагнер , Надежда Семеновна Григорович , Юлия Игоревна Андреева

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / Документальное
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное