Читаем З часів неволі. Сосновка-7 полностью

— Чув дуже добре.

Кілька днів я спокійно й наполегливо навіював Луцьківу думку про необхідність написати до Генерального прокурора Союзу скаргу про застосування Львівським КДБ незаконних методів слідства з вимогою переглянути справу УНК і зменшити кару Р. Гурному та переглянути справу мою, перекваліфікувати дії Луцьківу зі зради батьківщини на антирадянську агітацію і зменшити йому кару. Така скарга, мовляв, мала б велике моральне і політичне значення. Моральне полягало б у тому, що це було б каяттям перед Гурним, і вона показувала б в’язням, що людські моральні риси у ньому перемогли і він зі стукача став знову людиною. Припинення подвійної гри означало б перемогу добра над злом, повертало б його душі цільність і він відчув би велику внутрішню радість. Політичне значення викривальної заяви в тому, що вона б подала приклад застосування імперією підлих методів (стукачів) та хімічної зброї (нейролептиків) супроти українського національно-визвольного руху.

Луцьків написав заяву і приніс мені. Я прочитав і був вельми незадоволений не тільки розмазаним стилем, а й недостатньо виразним викладом самої суті справи. Узяв, сам сформував і повернув Луцьківу, щоб той переписав своєю рукою. Луцьків пішов до свого корпусу, переписав по-своєму і на завтра приніс показати. Зміна тексту не сподобалась мені — знову з’явилося кілька слів, що згладжують проблему і замість принципової прямоти вносять якусь нерішучість.

— Василю, — кажу йому, — ну чого ти вихляєш хвостом? Ти мені скажи: те, що ти мені розповідав, правда чи ні?

— Правда.

— Якщо це правда, то чого ж і не назвати її прямо?

— За таку правду вб’ють.

— Не вб’ють. Ти не є у таборі найнебезпечніший для них. Якщо вбиватимуть по одному, то ти далеко не перший у списку. А якщо всіх зразу, то дідько з ним — однаково ніхто вічно не житиме! Заяву слід писати так, як треба, а не якісь вихиляси. Вихиляси не виправдовують тебе перед повстанцями.

— Добре, поправ ще трохи, та не загострюй.

Я знову підправив текст і віддав Луцькому зі словами:

— Перепиши і відправляй генпрокурору, а мені принеси копію, щоб я передав Роману Гурному, коли з лікарні повернуся на сьому зону.

Наступного дня Луцьків приніс мені копію заяви, я заховав її добре, щоб не знайшли під час трусу і перевіз до сьомої зони.

Луцьківа майже рік тримали у 12 корпусі, потім привезли в сьому зону, через місяць знову повернули до 12 корпусу. Після цього він був ще в якійсь зоні, кілька років був у Рибінській псих-лікарні. Перед закінченням десятирічного терміну спрямували до Львівської божевільні, звідки його й передали під опіку матері й сестри. Бідолашний чоловік.

Бандерівці у снігах Росії

(Володимир Горбовий)

Горбовин був вищий за середній зріст, широкоплечий, здоровий чоловік. Через чоло навскоси проходив шнурок із чорним овальним клаптем шкіри, яка закривала ямку від вибитого ока. Ця чорна шкіра виділялася на білому чолі чимось неприродним, привертала до себе всю увагу, заважала зосередитись на живому оці, а воно проникливо дивилося навколо і помічало вельми багато, часто на багато більше за тих, хто дивився на світ двома очима.

Був активний в У ВО (Українській військовій організації) та ОУН. Здобув юридичну освіту і виступав оборонцем у політичних справах. Під час Варшавського процесу 1935–1936 років був адвокатом С. Бандери, Я. Чорнія, Є. Качмарського, а на Львівському процесі 1936 року захищав Бандеру та Равлика. Потрапив до горезвісної Берези Картузької — польського політичного концтабору.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Айвазовский
Айвазовский

Иван Константинович Айвазовский — всемирно известный маринист, представитель «золотого века» отечественной культуры, один из немногих художников России, снискавший громкую мировую славу. Автор около шести тысяч произведений, участник более ста двадцати выставок, кавалер многих российских и иностранных орденов, он находил время и для обширной общественной, просветительской, благотворительной деятельности. Путешествия по странам Западной Европы, поездки в Турцию и на Кавказ стали важными вехами его творческого пути, но все же вдохновение он черпал прежде всего в родной Феодосии. Творческие замыслы, вдохновение, душевный отдых и стремление к новым свершениям даровало ему Черное море, которому он посвятил свой талант. Две стихии — морская и живописная — воспринимались им нераздельно, как неизменный исток творчества, сопутствовали его жизненному пути, его разочарованиям и успехам, бурям и штилям, сопровождая стремление истинного художника — служить Искусству и Отечеству.

Екатерина Александровна Скоробогачева , Екатерина Скоробогачева , Лев Арнольдович Вагнер , Надежда Семеновна Григорович , Юлия Игоревна Андреева

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / Документальное
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное