За белым кречетом

Пока он укладывал вздыбившиеся волосы на голове, расчесывал бороду, Носков, стараясь использовать любую возможность для заполнения экспериментальных вольер Окского питомника, а также для оправдания понесенных расходов па его командировку, успел узнать у Солохиной, что Умьявка — это местечко в среднем течении реки Вывенки. Туда каждое лето перегоняется на откорм стадо совхозных телят. Собрались их было перегонять и теперь, как приплывшие с Вывенки рыбаки рассказали, что видели у коровника «стадо» из двенадцати медведей. И во главе их был очень большой черный зверь. Дверь коровника сорвана, медведи заходят в него как в свой дом, от мешков с комбикормом только пыль летит.

Но не это Носкова интересовало. Он хотел знать, есть ли там горы, скалы. И Елена Ивановна заверила, что и горы есть, и скалы, и лес. Рядом с рекой огромный птичий базар. Гнездятся там большие чайки. Доводилось ей видеть и всяких хищных птиц, хотя в породах их она толком не разбирается.

Юрий возгорелся: может, в тех местах гнездятся белые кречеты! Он спросил, не может ли Елена Ивановна помочь нам побывать на Умьявке. Отчего же, был ответ. Двое сядут в лодку к Рушану, один — к ней в моторку. До Тиличиков как-нибудь доберемся, а там уж всех в вездеход втолкнем, места хватит. Да недалеко ехать придется, а на Умьявке — хороший дом.

В предутренней тишине мы перемахнули на моторках через залив Корфа. В Тиличиках к нам присоединился рыбинспектор и метеоролог с метеостанции, известные в поселке «Медвежатники». К вечеру был подан вездеход, и в сопровождении Солохиной мы отбыли на Умьявку.

Все оказалось так, как и рассказывали рыбаки. Двери коровника, обнесенного забором из жердей, были распахнуты настежь, мешки с комбикормом порваны, растасканы по двору, комбикорма рассыпаны. Повсюду на земле виднелись следы когтистых медвежьих лап. Приказав ничего не трогать у коровника, Рушан Сабирович предложил побыстрее отъехать к домику, где в летнюю пору жили пастухи. Тут и решено было всем разместиться. В домике имелась сложенная из кирпича печь, стол, лавки и большие, вполдома, нары. Неудобство было лишь одно: тьма-тьмущая комаров. И сколько мы не выкуривали их из дома ядовитым зеленоватым дымом, подкладывая в печь травы, комары лишь звонче пели, но не исчезали.

Оставив охотникам рацию, попросив, чтобы держала в курсе дел, Солохина отправилась в Тиличики, а мы принялись готовиться к предстоящим делам. Успев оглядеть покатые голые лбы далеких гор и лесистые невысокие берега сопок, что стояли у реки, Юрий решил, что гнезд кречетов здесь быть не может. Но считал, что осмотреть окрестности придется. Есть надежда, что здесь могут гнездиться ястребы. А возможно, что и белые. Охотники отправились в коровник готовить засидки, чтобы ночью встретить любителей коровьего корма выстрелами из ружей. Ужинали затем все вместе, а к ночи в избе мы остались втроем.

Первыми отправились ночевать в коровник рыбинспектор с метеорологом. Затем, сладко вздремнув на нарах, отправился туда же и Рушан, решивший поджидать медведей под деревом на берегу. Я пожалел, что бурые медведи предпочитают заниматься разбоем, как и все жулики, ночью. Невозможно было ни пронаблюдать за ними, ни тем Долее что-то сфотографировать.

Воюя с комарами, мы провели ночь в ожидании и беспокойстве, а наутро узнали, что для охотников она закончилась удачно, в то время как два «злодея» пали, сраженные пулями медвежатников. Рассказал нам об этом Рушан, который признался, что всхрапнул в ожидании под деревом и проснулся лишь после того, как прозвучали выстрелы. В мчащихся мимо медведей он не рискнул стрелять.

Любители комбикорма оказались «телятами» — небольшими, красивой каштановой окраски медведями. Олег Куваев отнес бы их к виду колемансис. Таких и в Псковской области, наверное, большими бы не назвали. Медвежатники были смущены, оправдывались, что в кромешной темноте сарая никак было не разглядеть размеров зверей. А Рушан объяснял им, что бить следовало в этом случае только самого большого зверя — «гардероб», как он его почему-то называл.

Весь день, пока охотники отсыпались, готовясь к следующему ночному дежурству, мы посвятили осмотру окрестностей. Повсюду была уйма симпатяг-евражек. Они жили в горах и на лугу. Любоваться ими можно было хоть из окна дома.

С Бевзой мы осмотрели птичий базар. Поднимались к нему по медвежьей тропе, а когда взошли на гору, то увидели внизу уйму птиц, кружащихся, как снег, над рекой и зеленоватой равниной, поросшей невысоким кустарником. Кое-где в гнездах были птенцы, а в иных рядом с птенцами еще лежали голубые в крапинку яйца. Среди гнезд чаек мы повстречали, к немалому своему удивлению, гнездо канюка, в котором уже вывелись птенцы, а рядом два гнезда воронов.