За белым кречетом

Андреев посмеялся над моим неверием, пообещав доказать, что именно кречеты разбойничают в тех местах. И доказал-таки...

Осенью я слушал его доклад на X Всесоюзном симпозиуме «Биологические проблемы Севера» в Магадане. Молодой ученый со всей основательностью подтверждал своевременность создания государственного заказника Чайгуургино в Колымо-Алазейском междуречье, на примерах показывая важность этой территории как гнездового резервата для птиц Дальневосточного региона. Перечисляя редких пернатых, что по его наблюдениям нашли здесь пристанище, вслед за белыми журавлями, лебедями, розовой чайкой, полярной совой, сапсаном, занесенными в «Красную книгу», он называл и кречета. На карте, представленной Андреевым, были отмечены три гнезда этих птиц. В одном, как уверял орнитолог, находились белые птицы! Он продемонстрировал и цветной диапозитив. В гнезде на скале сидели птенцы — четыре белых кречета!

В тот полевой сезон повезло и еще одному магаданскому орнитологу — А. Кондратьеву. На речке Раучуа, на севере Чукотки, он также отыскал гнездо белых кречетов. Правда, наткнулся на-него случайно: кречеты не были темой его исследований, он занимался изучением тундровых лебедей, а потому возвращаться на Раучуа не собирался.

Андреев же был намерен вновь побывать в тех местах, где отыскал кречетов. Я обратился к нему с просьбой помочь добраться до гнезда неуловимой птицы. Хотелось, однако, прежде чем отправляться в дорогу, знать, загнездились ли в том месте кречеты. Хотя и известно, что птицы эти не охочи к перемене мест, подолгу выводят птенцов в одном и том же гнезде, да мало ли что могло случиться. Вдруг им все-таки приспичит сменить местожительство или подсократится в округе численность куропаток? Да мало ли что еще, о чем я не успел за эти годы безрезультатных поисков узнать.

— К гнезду, я доберусь лишь в середине июня, когда вскроется Колыма,— стал размышлять Андреев.— Пока вернусь да дам телеграмму, пока вы сумеете к нам добраться, можно и опоздать, даже если кречеты и гнездятся. Самка слетит с гнезда. Будет являться к птенцам лишь на кормежку, а тогда ее не так просто будет снять.

Он был прав: приезжать следовало пораньше, когда птенцы малы и самка не улетает далеко. Но тогда опять предстояло отправляться в дальние дали без особой гарантии на успех.

— Дорога такая,— на всякий случай пояснил Андреев.— Приезжаете в Черский. Оттуда добираетесь в Походок, а там уж спрашивайте, ищите меня. Кто-нибудь подбросит на моторке, народ там отзывчивый, добрый.

Честно признаться, до самой весны я так и не составил твердого плана, куда же на этот раз отправляться. Может, и опять пропустил бы еще год, если бы не удивительный случай. Занятый какими-то делами в своей московской квартире, я вдруг расслышал знакомый соколиный крик. «Кьяк-кьяк-кьяк»,— неслось с улицы под скрежет тормозов, лязг буферов и рев машин. Мы живем неподалеку от Комсомольской площади — площади трех вокзалов, к шуму привычны, но вот к покрикиванью соколов привыкнуть как-то не успели. Во всяком случае, подобное я слышал впервые. Подбежав к открытому окну, я увидел, как в синеве весеннего неба низко над домами неторопливо летел сокол. Пустельга. Что занесло ее сюда? Может, когда-то было в этих местах гнездо? Эта встреча подействовала на меня как своеобразное приглашение к действию: отправляться в дальнюю дорогу.

Я позвонил в Магадан. Андреев сказал, что выезжает в поле в мае. Пообещал сообщить мне телеграммой, если сумеет пробраться к гнезду по снегу, загнездились ли кречеты. До середины июня я ждал. Телеграммы не пришло. И все же я решил отправиться на Колыму. Сердцем, как говорится, чувствовал, что доберусь на этот раз до гнезда, увижу птицу.

Над широко разлившейся Колымой сияло ослепительное солнце. Припекало, как на пляжах Черного моря. Впору было хоть загорать. Но этакая теплынь, как объяснили старожилы, стояла лишь второй день и могла в любую минуту смениться холодным ветром со снегом и проливным дождем. Лето здесь еще не начиналось. Тундра на всем протяжении от Индигирки до Колымы представлялась с воздуха буро-коричневой, как медвежья шерсть. На багульнике еще не распустились листочки, а на большинстве озер держался лед. Но я мог порадоваться: прибыл вроде в самый раз!

В Черском не пришлось прождать и суток. Открывая навигацию, речной теплоход РК-60 на следующий день выходил в Походск. Разместившись с рюкзаком на палубе, я почувствовал, что удача, кажется, начинает оборачиваться ко мне лицом. Тысячи километров дороги остались позади, и пока ни единой задержки. Оставалось разыскать в тундре балок Андреева, но с этим, верилось, справиться я смогу без труда.