За белым кречетом

Старика уже доставили в больницу, но он без сознания. Рассказывали, будто он увидел медведя у рыбной ямы и пошел, как делал всегда, прогнать его. А медведь набросился на него и сильно старика помял.

Рушан попрощался — объявили его рейс. Ему предстояло отыскать зверя и пристрелить его, чтобы тот не натворил еще бед. А я припомнил развороченную избу на Ветвее и ночь в ней без ружья. Тополевка совсем недалеко от Ветвея. Скорее всего, шкодил тот же медведь, который чудом вырвался из петли браконьера. Жаль, что не повстречался ему сам браконьер.

Конечно, медведи — опасные звери, шутить с ними нельзя. Ио имея возможность за этот месяц познакомиться с добрым десятком их, я склонен был считать, что на людей они понапрасну не нападают и всегда предпочитают избегать встречи с ними. Опасен только раненый зверь. Но в этом всегда бывают повинны сами люди. Так и здесь, расплачиваться за браконьерские проделки пришлось ничего не подозревавшему старику-коряку, который, как и делал это на протяжении многих лет, вышел безоружным к зверю, уверенный, что сможет убедить его оставить не принадлежащую ему рыбу...

— Наша с тобой договоренность остается,— прокричал я вслед Рушану.— На следующий год поплывем фотографировать медведей на рыбалке.

— Непременно,— отвечал Рушан.— Приезжай обязательно.

Но встретиться нам довелось лишь спустя несколько лет.

Юрий прилетел в Москву зимой. Рассказал, что побаивался встречи с Флинтом, так как не выполнил его заказ. Не зная, поверит ли тот, что повинна в неудаче природа, а не он. Но Флинт встретил его милостиво, во всем сумел разобраться и никаких претензий не предъявил. Наоборот, показал проект новых правил для охотников с ловчими птицами, которые он разработал, попросил внести с его, сокольника, точки зрения замечания и поправки. О возобновлении этой прекрасной, забытой в нашей стране охоты Владимир Евгеньевич весьма, оказывается, заботился.

Юрий рассказал, что второй отряд Института охраны природы нашел гнезда белых ястребов на реке Пенжине. Из трех разных гнезд было взято шесть птенцов, и все они благополучно добрались до Москвы, а оттуда их переправили в ФРГ. Немецкий сокольник Лютгер получил от института редчайших птиц, о которых мечтал. Теперь он мог разводить их, выращивать, охотиться, дарить и продавать. Нам же он привез взамен пять пустынных соколов-шахинов, которые гнездятся на территории нашей страны, но стали большой редкостью. Соколов этих сокольник выращивает в питомнике. Юрий рассказывал, что одного сокола потеряли сразу, двух отправили в Окский питомник хищных птиц, а двух — в Алма-Ату. Позже Вадим Горбатов летал в этот город рисовать птиц. Что стало с ними в дальнейшем, была ли какая-то от этого польза, не знаю. По у Лютгера белые ястребы прижились, стали давать потомство. Об этом мне довелось прочитать в журнале «Охота и охотничье хозяйство». Там говорилось, что он благодарен нашим охотникам за подаренных птиц.

— Ну а что с ястребом? — спросил я тогда Носкова.— Срослось ли у него крыло, стал ли он ловчей птицей?

Юрий опустил голову.

— Крыло-то срослось. Но мне пришлось застрять в аэропорту Хабаровска. Было жарко, ястреб начал биться и поломал крыло в плече. Какая тут уж из него ловчая птица. Отдал я его в Абаканский зоопарк, пусть люди смотрят. Все-таки настоящий камчатский ястреб. А орлан живет в зоопарке Москвы. Можешь полюбоваться на него. Вдруг вспомнит.

Тогда он вновь собирался отправиться на Камчатку, но хотел предварительно списаться с Рушаном, узнать об охотничьих прогнозах на куропаток, чтобы теперь ехать наверняка, не остаться без птенцов ястребов и соколов. Приглашал с собой и меня, но я решил держать зарок: ждать, когда начнут выращивать белых кречетов в наших питомниках.

Остров белых кречеров

Такого острова вы не найдете на карте. Островом, по всей вероятности, он был очень давно, о чем говорит уйма плавника — серебристых высохших бревен, скопившихся под его скалами. Обычно к берегам всех сибирских островов плавник набрасывает море в штормовую погоду. Возможно, к этому острову плавник нанесла великая сибирская река Колыма, широко разливающаяся во время весенних паводков. То ли море отошло, то ли Колыма уже не так вольготно разливается, но остров этот стоит теперь среди тундры в окружении бесчисленных озер и проток, называемых в этих местах виски. Но хотя и стоит он на суше, летом к нему без лодки не добраться. Да и без высоких резиновых сапог к острову не подойдешь — кругом вода. Якуты и русские, потомки казаков-первопроходцев, поселившиеся на берегах Колымы в семнадцатом веке, называют остров Едомой. То есть возвышенностью, но я оставил в своей памяти и называю его только Остров белых кречетов.

...Конечно, отказаться от мысли увидеть белого кречета я не смог. Одно лето, правда, выдержал. Не отправился в тундру, когда кречеты высиживали яйца да выводили птенцов. А уже осенью знал совершенно определенно, что еще одного путешествия за кречетом красным на далекий север мне не избежать.