За буйки (сборник)

Потом посмотрел на себя со стороны и увидел: я стоял один немым вопросом посреди огромной площади, по которой в разные стороны струились редкие потоки людей. Изредка они сливались, а затем, отпрянув, опять держались своего, заданного инстинктом, направления.

...

20.05.2010

Леди в голубом

– Я позвонила сказать, что у нас ничего не получится.

Я не спешил с ответом, а она, судя по всему, не собиралась комментировать сказанное. – А могло что-нибудь получиться? – спросил я приличия ради: все-таки мяч был на моей стороне.

– Наверное, могло… – вздохнула я. – У меня уже две ночи бессонница. Становится страшновато. С вами невозможно никого сравнивать. Но не стоит дразнить судьбу.

– Думаете, не стоит?

– Я не знаю…

Чувство мои перепутались, и я с трудом улавливал главное ощущение: судьба соблазняла меня, а я не готов был к такому искушению. С каждым часом мне все труднее было выдерживать мужественную генеральную линию: независимость прежде всего. Иногда чудилось, что это линия слабости. Мне эта женщина показалась уверенной в себе и знающей себе цену.

Мы были едва знакомы с ним, однако испытали мгновенную симпатию друг к другу. Непреодолимую. У меня уже был грустный опыт по поводу того, насколько обманчивы чувства, и потому я, казалось бы, должна была начать с обоснованных сомнений: стоит ли направлять отношения в рискованное романтическое русло?

Но я отчего-то поддалась другой волне.

Мне не было стыдно; но я была уверена, что отсутствие стыда он не поймет как бесстыдство. Не знаю, кого я больше испытывала: его или себя?

Себя, конечно; он производил впечатление мужественного и надежного.

Любовь?

О любви никто не говорит; это нечто другое, какой-то иной жанр общения. Она – тонко чувствующая женщина, несомненно, а я – ценитель этого редкого женского дара. Вот и все.

Но странно: наши возможные отношения могут только навредить нам.

А если их исключить – то становится грустно. Как будто тебя обделили.

Любовь? Я не готова. Я не остыла ещё от прошлого и не знаю, какого будущего желаю для себя. Мужчин побаиваюсь, женщин не понимаю.

Позавчера мы всего час ехали вместе в пустой вечерней электричке. Она была в голубом платье, которое подчёркивало очарование невыразимо прекрасного тела недавно родившей молодой женщины. С ней была дочь, крупная девочка на вид около двух лет.

Я заглянул ей в глаза и произнес речь, удивившую меня самого:

– Ребенка, дитя природы, уважать нельзя; можно уважать в нем будущую личность – то есть уважать в нем самого себя. И ребенок ориентируется именно на то, кто его уважает и как он это делает. Собственно, в этом и заключаются процесс социализации и суть воспитания.

Масштаб личности воспитателя становится решающим фактором, именно он программирует и формирует масштаб личности ребенка; а кем станет уважаемый воспитанник (перерастет ли он этот формат или не дотянет до него) зависит в том числе и от его природных данных.

Странно получается: уважать ребенка – не уважать себя. Вы согласны?

В ответ я достала свою налитую красивую грудь и стала кормить Машку. Сначала он из чувства приличия отвернулся, а потом не отрываясь стал смотреть, как Машка, причмокивая, терзает мой сосок.

Она смотрела на меня, сжимая ладонью волнующую красивую грудь.

– Сколько вашей дочке? – спросил я, не зная, как себя вести.

– Год и девять месяцев, – сказала я, не отводя глаз. – Вы не любите детей?

Вдруг он наклонился ко мне и взял мою грудь в свою ладонь. Машка продолжала сосать, а я испытывала… Сладкий, сладчайший стыд и желание отдаться здесь и сейчас. Наверное, я рождена была русалкой. Или ведьмой.

– Упругая…, – сказал я.

– Нет, уже не то. Раньше была лучше, – честно ответила я.

Я просунул руку под легкое голубое платье и погладил её бедро. Быстро добрался до трусиков.

Я отвела его руку из последних сил.

Она решительно убрала мою руку и стала смотреть в залитое электрическим светом окно, в котором отражались наши фигуры и лица. Выражения глаз было не разобрать.

Я дал ей номер своего телефона и, не прощаясь, вышел из вагона.