За буйки (сборник)

– Вот именно. С работы завтра уволят. Ты забыл, что ректор – рьяный христианин? Завтра в университете его молитвами открывают богословский факультет, а ты – «религиозное сознание не позволяет нам быть толерантными».

– Что же мне теперь, не думать совсем? Я же все-таки профессор. У меня научный склад ума. Я культуролог. Я понимаю, что толерантность – категория, сотворенная умом. Людям кажется, что объединяют их чувства; на самом деле чувства их разъединяют, на самом деле их может объединить только разум! Благие намерения ведут в ад, в пекло – в сторону, противоположную толерантности.

– Возможно, ты и прав; но только обрати внимание: все верующие тут же, не сговариваясь, стали дружить против тебя.

– И что это доказывает?

– Только то, что свое будущее они видят без разума.

– Но это же катастрофа! Как же торелан…, тьфу ты, как же мир на Земле наступит без разума? Мир, гармония, и разум – это братья и сестры, можно сказать – близнецы. А чувства, вера – это, если говорить на языке приближенных к Богу, – от дьявола! От демона! От шайтана! От Азазеля, черт бы его побрал! Чувства даны человеку, чтобы погубить его, если они не дружат с разумом!

– Да тише ты! Чего раскричался, как будто ты живешь на планете вменяемых? Тебе же с ними жить, с этими, которые разум презирают. Как ты собираешься сосуществовать с ними?

– Толерантно.

– То есть? Поясните свою мысль.

– Я презираю их, они презирают меня; умение скрывать презрение и называется толерантность.

– Забавно. А дальше?

– Что значит – дальше? Куда уже – дальше? Живем же толерантно в течение веков и тысячелетий.

– Да вы оптимист, профессор, как я погляжу со стороны.

– Да, я такой.

– Ну-ну. Только не кричите. Язык не показывайте почтенной публике. Не размахивайте руками. Вообще, ведите себя прилично, как подобает человеку древней культуры. Всего наилучшего.

– И вам не хворать, толерантный вы наш.

Я улыбнулся, стряхнул задумчивость – и обнаружил себя, сидящим на краешке скамейки в парке. Припекало солнце – очень-очень древняя звезда. Рядом со мной что-то горячо обсуждали молодые мамаши.

– Нет, нет, Мария, ты не права! – твердила полноватая в веснушках женщина с румянцем во все щеки.

– А я тебе говорю – только мольбой и постом. Вот хоть ты меня режь! – стояла на своем ее подруга, высокая и худая.

– Мама! Танька меня бьет! – к веснушчатой подбежала полноватая румяная дочка, рыжеватая, вся в маму.

Рядом тут же возникла Танька, дочь высокой и худой, копия мамы в детстве, можно не сомневаться.

– Светка первая начала! – было видно, что Танька из тех, кто никогда не сдается.

У девчонок горели глаза, смотреть на них было одно удовольствие.

– Дети! Надо жить дружно! Сколько раз можно повторять одно и то же? – в один голос воскликнули мамаши.

– Ладно! – сказали Танька и Светка и отошли в сторону, на всякий случай надувая губки.

Перемирие длилось целую минуту. За это время Мария доходчиво объяснила своей подруге, что лучшая диета – это пост. Добродушная, казалось бы, мягкотелая пышка категорически возражала.

Потом Танька показала Светке язык. Светка ответила тем же.

– Давай на качели? Чур, я первая! – заверещала Танька.

– Нет, я первая! – эхом отозвалась Светка.

– Нет, я!

– Нет, я!

– Мама!

– Мама!

Все это напомнило мне недавний круглый стол.

Забавно.

4

На следующее утро в ведущей республиканской Газете была опубликована весьма пространная статейка с броским заголовком: «Давайте жить дружно!»

Я прочитал ее. Вот ее краткое содержание, если угодно.

Вчера общественное объединение «Диалог Восток-Запад» (директор А. Безмозгис) организовало работу круглого стола «Интеллектуалы и общество». Собрались лучшие интеллектуальные силы… философы, писатели, общественные деятели… в том числе профессор Разумнов… элита общества… с надеждой смотрим в завтра… мир и доверие… толерантность… возьмемся за руки, друзья!

И подпись: Артур Безмозгис.

Было не смешно.

...

4 декабря 2011

Евангелие от П. П

Рождественский рассказ

1

За окном сыпал рождественский снежок.

Душа привычно настраивалась на светлый праздник. Впереди было Рождество, а затем Новый год. При желании праздники можно было поменять местами: сначала встретить Новый год, а затем плавно вкатиться в Рождество.