За буйки (сборник)

А вот эта знакомая вывеска неизменно бодрила и вызывала улыбку. Большими буквами начертано: Фирма «Будьте здоровы!» А внизу шрифтом помельче пущено убойное: «Доктор Гробовой». Малиновский давно хотел вставить этот колоритный штрих из жизни в роман или рассказ, но штрих был настолько ярок, что существовал сам по себе как отдельное законченное произведение. Читатель посчитает это грубоватой выдумкой, неуклюжей натяжкой, балаганом – неуважением к развитому вкусу. Малиновский давно уже (последние годы без энтузиазма) коллекционировал взятые из жизни фамилии, принадлежащие людям, профессии или внешний вид которых явно усиливали воздействие и без того «красноречиво говорящих» паспортных данных. У этих людей были все основания считать свои фамилии если не оскорблением, то уж точно насмешкой судьбы. А может – меткой?

Коллекцию открывал некто Илья Донос, сыщик; были в ней Эра Мочалкина, актриса; томная барышня Мила Истоменок; штангист Гигантон; пианист Балалайкин, дирижер Палочкин, пилот Самолетов… Неизвестно, кем был г. Кувалда Г. (вот она, вырезка из газеты), но если бы у него в руках оказался тот самый неказистый инструмент, предсказанный фамилией, никто бы не удивился; более того, всем казалось, что в его облике недостает чего-то увесистого, рабоче-крестьянского. Его растерянно-пустые, тоскующие лапы заставляли собеседника озираться по сторонам в поисках чего-то тяжелого, деликатно отставленного в сторону. Когда он звучно прихлопывал собеседника своей фамилией, тот с облегчением улыбался. Ясно, что хотелось сунуть в руки этому парню: кувалду вместе с наковальней. Ему на роду было выковано не расставаться с молотом. Возможно, он даже родился с кувалдочкой в розовой ладошке.

Как вы думаете, какая профессия была у человека, носящего фамилию Скакун? Тренер по прыжкам в воду. К чему обязывает фамилия Медведь или Комар? Почему-то все Медведи, которых мне довелось знать, были комариного формата, а Комары – все сплошь похожи на хозяев тайги, бурых мишек.

Продолжать можно бесконечно, но уже не смешно. Хотя…

Это же невероятно! Жизнь любит шутить, судьба любит играть. В сущности, ничем другим эти две сестрицы и не занимаются. Доктор Гробовой… Нарочно не придумаешь.

Следующую остановку Малиновский сделал возле газетного киоска (стоящего, как и церковь, на перекрестке), чтобы полюбоваться на глянцевые обложки книг популярных авторов, уверенно держащихся на плаву в море гламура. Время выбрало их. Это, как говорится, наводило на размышления. Дело не в том, что это была плохая литература; дело в том, что эта низкопробная писанина стала «культурным» памятником эпохе. Писанина – это еще мягко сказано. Малиновский с благоговением рассматривал бестселлеры, читательская аудитория которых – сотни и сотни миллионов человек. Тоже море. Плюс Лариса Глобус, которая норовит обсуждать со знакомым писателем новинки книжного рынка. «Яд бессмертия». Потрясающе. «Потрясающий мужчина». Тоже ничего. «Смерть по высшему разряду». Нет слов. «Поцелуй смерти», «Последняя жертва», «Жертвоприношение»…

«Вы не читали «Смерть в капюшоне», Лев Сергеевич? Это потрясающе!»

Если вы такой талантливый, Лев Сергеевич, то отчего же так вопиюще непопулярны? Ась?

Да потому, что не умеешь разговаривать с читателями бестселлеров на их языке. Ты предлагаешь им литературу – а им нужен «потрясающий мужчина». Стеллажи киосков обновлялись постоянно; неизменной оставалась только природа потрясающих читателей, из которой перли психология и менталитет элементарных потребителей. Они ждут от тебя увлекательнейшего развлекательного продукта, а ты им о непостоянстве сердца и о тщете умственных подвигов. Дурак ты, Малиновский, а не они. Их невозможно назвать дураками, потому что понятие ум неприменимо к ходячему желудку в панаме, возле которого крутит упитанным задом ротвейлер.

Никто не виноват, что литература никому не нужна. Глупо сокрушаться, что человек такой, каков он есть, а не такой, каким бы хотелось его видеть.

Однако несовершенство мира еще не повод для того, чтобы стать дерьмом и заговорить на языке читателей, которые не читают литературы. Разве нет?

На сей раз не поднимая головы, Лев Сергеевич ощутил, как тучи облепили Солнце, огненного дракона, отчаянно сражавшегося с серостью.