За гранью безумия

Наверное, снова потянуло на приключения, решил Данила. Кастрировать Кота он так и не решился – считал, что из мужской солидарности, хотя на самом деле из-за банальной лени. Так что, видимо, шерстистый заприметил милую киску и решил подкатить к ней еще пока существующие яйца.

На всякий случай, он решил поискать его во дворе. Возможно, проглот решил проверить кошачьи кормушки и обожрать котобомжей.

Рыжая бабка снова сидела на лавочке.

– Ну как, добрались? – спросил Данила. Он был практически уверен, что старуха ему не ответит, но в душе чувствовал вину перед несчастной сумасшедшей. В конце концов, кто гарантирует, что в старости нас не подведут собственные сосудики?

Старуха ожидаемо промолчала.

– Мне очень жаль, – выпалил Данила заранее продуманные слова. – Но вы меня очень испугали. Прошу прощения, что вел себя недостойно.

Старуха пожевала губами. Изо рта у нее выполз огромный рыжий муравей и потрусил по щеке к уху.

* * *

Весь день Данила курил. Его тошнило, болела голова, но он упорно курил, пытаясь совладать с мыслями.

Он не сдастся. Это глупо. Это жалко.

Он нагуглил телефон ближайшей фирмы по уничтожению насекомых.

Он несколько раз порывался позвонить – но нажимал отбой.

Это жалко. Это глупо.

Он намешал какой-то вонючей буры по рецепту в Интернете и тонким слоем размазал ее по кафелю, столешницам и плинтусам.

Он справится сам.

Он не сдастся.

* * *

Кот пришел к вечеру. Тупо поводя головой, осторожно переступая подгибающимися лапами, он двигался как-то неуклюже, боком, едва-едва перевалив через балкон и чуть не запнувшись о порожек.

– Нагулялся? – строго спросил Данила.

Кот не отреагировал. Медленно проковылял мимо, даже не остановившись, как обычно, потереться об ноги. Даже не мявкнул, прося поесть. И не заглянул на кухню, хоть там его и ожидала полная миска – старательно обведенная несколькими меловыми кругами – его любимого корма.

Данила плотно прикрыл балконную дверь и прошел за котом в комнату.

Тот сидел на ковре, скукожившись, странно, как-то не по-кошачьему, подобрав под себя лапы. Словно они должны были гнуться в стороны, проворачиваться в суставах и даже иметь больше суставов, чем это положено котам.

Его живот раздувался и снова опадал – слишком часто, слишком несинхронно, чтобы это было дыханием.

Его шерсть, казалось, жила своей жизнью – будто каждый волосок шевелился отдельно от всех остальных.

Кот глядел прямо перед собой, а его глаза были выпучены так, что веки завернулись, как лепестки.

А потом он вытянул шею, точно ощупывая воздух усами.

Данила заорал от ужаса.

Бросился к коту и смачно, со всего размаху, не сдерживаясь, пнул его в бок. Кот коротко хрипло кашлянул и неуклюже отлетел к окну, как полусдутый футбольный мяч.

А на полу остался лежать рыжий ком.

А потом ком прыснул во все стороны мелкими брызгами.

* * *

Кот лежал у окна и кашлял – через три-четыре секунды, все сильнее и сильнее. И с каждым разом из его пасти вылетали рыжие шевелящиеся сгустки. А затем кота вырвало. И вывернуло. Наизнанку, так, что были видны багровые прожилки на бледно-розовой слизистой. Желудка не было. Как не было легких, сердца, кишок. Ничего – словно кто-то выставил на просушку пропотевшую перчаточную куклу.

Данила схватил телефон, дрожащими руками набрал номер.

– Кого будем уничтожать? – равнодушно спросила девушка.

– М-муравьев! – Данила чуть не плакал. – Р-рыжих м-муравьев!

– Хорошо. Вам завтра когда удобно, чтобы подъехал наш специалист?

– Завтра? – опешил Данила. – А сегодня, можно сегодня? Я заплачу вдвойне!

– К сожалению, уже конец рабочего дня. Никого нет на месте. Так вас на утро записать?

– Да, конечно! – Данила диктовал адрес, а сам лихорадочно открывал в браузере контакты следующей фирмы. Не эти, так другие – в городе дезинсекторов десятки.

Что-то хрупнуло внизу, там, где под ногами стоял системный блок – и монитор погас.

– Черт! – заорал Данила, ударив кулаком по клавиатуре. Раздался треск, руку дернуло болью, в сторону улетела и щелкнула о стену какая-то выломанная клавиша.

Поливая матами, он полез под стол. Сдвинул крышку системного блока – лето было жарким, поэтому по почерпнутому на каком-то из форумов совету он еще месяц назад открутил болты и оставил крышку просто прислоненной.

Их было с десяток. Может, чуть больше. Спеклись в рыжий, сочно-рыжий – словно кто-то капнул медью – комок. Чуть шевелились – лапками, усиками, тельцами. Замкнули контакты. Сожгли материнку. Уничтожили компьютер.

Цепляясь за столешницу, Данила медленно поднялся на ноги. На его лице застыл злой оскал.

Ну ладно. Ну хорошо. Значит, так?

Он протянул руку туда, где лежал телефон, – и увидел лишь рыжее месиво.

* * *

Мелок закончился весь. До последней крошки – и даже их Данила разминал, размазывал по линолеуму, чтобы ни одна не пропала даром.

Он окружил себя кругом. Двумя. Тремя.

Как Хома Брут. Как гребаный Хома Брут. Как сраный Хома Брут.

Вся мебель сдвинута в угол – как можно дальше, – чтобы они не подобрались, не подкрались, не вышли из тени.