За колымским перевалом

— Я ездила в экспедицию и смотрела отчеты геологов. Мне удалось встретиться с начальником геофизического отряда. Данные их разведки показывают, что бурение было остановлено у самой границы рыхлых отложений.

Жарченко подошел вплотную к девушке и с откровенным любопытством посмотрел на нее.

— Слушайте, Скворцова, вы действительно разбираетесь в геологическом строении древних долин? Или вы… просто на подхвате у Пеньковского?

Она не стала отвечать, но взгляда не отвела. Интуиция женщины, доселе дремавшая в ней, помогла уловить внутреннее смятение Жарченко. Впервые в жизни она почувствовала, как неодолимое сознание своего торжества и внутреннее ликование заполнили ее всю, до кончиков ушей, которые стали пунцовыми. Таня тихо рассмеялась.

— Что с вами?

— Вам не понять.

Жарченко еще не мог, не хотел признать свое поражение, он круто развернулся и зашагал дальше.

— Где ваши рабочие? — крикнул он на ходу, не оборачиваясь.

— Утром отправила на Боец.

— А сами как будете выбираться?

— Пойду на горный участок.

— Одна? Пешком?

— Персонального самосвала у меня пока нет.

Жарченко остановился, что-то хотел сказать резкое, обидное, но, встретившись С ее взглядом, улыбнулся и тут же рассердился на себя за то, что эта девчонка так легко выводит его из равновесия.

— Я бы не советовал вам шутить с колымской тайгой.

— У меня была лошадь. Я отдала ее промывальщику: он вывихнул ногу.

Они стояли рядом и долго молчали. Отсюда, от Подножия сопки, хорошо просматривалась долина, широкая терраса, на которой торчали обгоревшие стволы лиственниц, причудливо изогнутые ветви стланика. Далеко внизу долина поворачивала к северу — там располагался горный участок, там мыли золото.

— Действительно, — задумчиво проговорил директор, — чем еще можно объяснить загадочный разрыв золотой струн, которая берет начало в западной части водораздела? Пойдемте, посмотрим еще раз.

Жарченко заметил, что девушка начинает все чаще отставать, остановился.

— Почему молчите?

— А что я должна вам сказать? — Таня вскинула на него удивленный взгляд. Густые ресницы почти сомкнулись, в узких длинных щелочках проглядывала густая, синева.

— Загонял я вас, однако. И есть чертовски хочется. — Жарченко присел на большой плоский камень, подвинулся, уступая девушке неглубокую ложбину в камне, напоминавшую сиденье.

Таня присела и с наслаждением вытянула ноги. Она действительно устала, но никогда не призналась бы в этом. Предложила:

— Пойдемте в палатку. У меня еще осталась банка тушенки, правда, свиной. Один жир.

— Нет, Танюша, мы сделаем по-другому: соберем вашу палатку и двинем к устью ключа, где ждет моя «Победа». Там, в землянке рыбаков, устроим маленький таежный пир — совместим обед с ужином.

…Машину они так и не дождались. Темнело. Ветер, стих, и комары вынудили их забраться в низенькую, тесную, полуразвалившуюся землянку.

— Значит, опять поломался в дороге. Ох уж этот лимузин! Что поделаешь, ездить директору прииска больше не на чем, — Жарченко растопил крохотную железную печурку, поправил полусгнившую трубу, присел на топчан. — Придется, Танюша, нам здесь заночевать. — Помолчал. — Не боитесь?

— Боюсь, — тихо произнесла девушка после долгой паузы.

— Да вы что? — Жарченко искренне удивился. Он не ожидал такого откровенного признания. — Неужто меня?.

Таня не шевелилась и не отвечала. Жарченко склонился, пытаясь разглядеть выражение ее лица, но девушка отодвинулась.

— Я себя боюсь, — совсем тихо произнесла она.

Они сидели рядом на топчане, который занимал почти всю землянку, оставляя лишь небольшое пространство у входа для крохотной железной печки. Из узкой щели-в искореженном жаром металле выплескивались слабенькие зарницы, когда осыпался пепел на углях. Темнота неумолимо сближала их.

Таня услышала шумное, прерывистое дыхание Жарченко. Она вдруг спрыгнула с топчана, с грохотом открыла дверь и, пригнувшись, выскочила из землянки. Послышался отдаленный всплеск воды и приглушенный крик. Жарченко вышел. В ночном полумраке увидел Таню, которая купалась в тихой заводи, далеко разбрасывая вокруг себя серебристые брызги.

— С ума сошла? — крикнул Жарченко.

— Сошла!.. — звонкий, голос девушки эхом отозвался за рекой.

Жарченко скатился по откосу и выбежал к воде…

ГЛАВА 4

Поздно ночью долго и требовательно зазвонил телефон.

Тамара взяла трубку и тут же прижала ее к груди.

— Иди! Тарков!

Голос у первого секретаря был хриплый, язык ворочался с трудом. Поздоровался. Долго дышал в трубку. Наконец спросил:

— Как на Бойце дела идут?

— Хуже чем было, лучше чем будет.

— Оставь свои прибаутки для жены. Толком расскажи.

— Восстанавливаю полигон после паводка. Думаю, через неделю запущу промприбор и начну мыть пески.

— Думать ты будешь потом, когда запустишь там пять промприборов.

— Сколько? — Жарченко переложил трубку в другую руку.

— Пять! — Тарков повысил голос. — Уразумел? Выжимай из Бойца все! Я знаю, ты давно там моешь… Сколько дашь сегодня? — спросил после продолжительной паузы.

— Норму.

— Не густо. Закрыл суточную сводку прииска и ждешь, когда я хвалить тебя буду? Где дополнительное задание?