За правое дело

— Тетечка, это я, Уля! Отворьте, тетечка, с барином дюже худо…

— Что с ним? — откликнулся за дверью старческий испуганный голос.

И дверь, загремев цепью, несколько приоткрылась. В проеме показалась белая голова старухи в ночном капоре.

Держа перед собой зажженную свечку, старуха обеспокоенно вгляделась в лицо девушки. И вдруг вскрикнула, отступила назад, но старший отряда вовремя упредил ее попытку захлопнуть дверь и вошел в сени. За ним ловко проскочил Санин, а следом ввалились гурьбой и все остальные.

— Милиция! Не волнуйтесь, хозяюшка, проверим документы и уйдем…

Еще секунду назад напуганная вторжением необычных гостей, старуха преобразилась. Белое, барственное лицо ее затряслось от возмущения и гнева.

— Как вы смеете, милостивые государи, врываться в чужой дом! Среди ночи! Это беззаконие?..

Денис глядел на это когда-то красивое лицо с блестящими, будто стеклянными глазами и тройным подбородком, показавшееся ему очень знакомым, и не мог вспомнить, где он его видел. А старуха продолжала выкрикивать угрозы опешившим от ее натиска бригадмильцам, всем своим большим тучным корпусом норовя вытолкать их наружу. На ее крики откуда-то из глубины сеней выскочил в одном нижнем белье здоровенный мужик, но, увидав сооруженных людей, отпятился и снова исчез, хлопнув дверью.

— Перестаньте кричать! — прикрикнул на расходившуюся хозяйку старший. Что это там за человек в санках?

Негодование на лице старухи сменилось плаксивым выражением, и только глаза ее, большие, темные, смотрели на всех с тем же холодным блеском.

— Боже мой… боже мой…

— Отвечайте!

— Что за допрос, милостивый государь?.. Просто знакомый…

— Поздновато. А этот кто?

— Работник… дворник…

— Ведите наверх! — приказал старший, давая хозяйке дорогу к лестнице и беря из ее дрожащих рук свечку.

— Зачем же?.. Ради бога, допрашивайте меня здесь, милостивые государи, сколько угодно… Хотите, я вынесу вам сюда документы, но, ради бога, не пугайте детей…

— Ведите!

— Умоляю вас!..

— Шагай, ведьма! — выкрикнул из-за ее спины Санин.

Старший сердито посмотрел в его сторону.

— Идите вперед! — повторил он все еще стоявшей старухе.

Приказав двоим остаться в сенях, старший с остальными членами отряда поднялся вслед за хозяйкой и девушкой на антресоли. Денис, последовавший за ними, мучительно копался в догадках, где он мог видеть эту старуху?..

Уже на площадке хозяйка, трясясь, как в лихорадке, вцепилась в старшего:

— Голубчик!.. умоляю вас, я вынесу вам все, что вам нужно…

— Идите! — брезгливо отрезал тот.

Старуха выпустила из рук его куртку, выпрямилась, и лицо ее обрело прежнюю барственную кичливость.

— Так это ты привела их сюда, мерзавка! — напустилась она вдруг на покорно стоявшую возле нее девушку.

Старший круто повернул хозяйку к двери, прикрикнул:

— Веди!

— Ну ты меня еще вспомнишь, гадина! Ты еще кровавыми слезами наплачешься!..

Но чекист с силой распахнул дверь, втолкнул в нее снова расходившуюся старуху.

Зала, куда через небольшую прихожую вошли отрядовцы, поразила богатством и роскошью. Все стены, расписанные голубым с золотом колером, увешаны картинами в золотых рамах. На окнах и дверях голубые плюшевые портьеры. Голубые ковры на полу. Кресла, диваны. Великолепное во всю стену трюмо и огромный круглый стол посредине, заставленный винами, коробками конфет и всяческой снедью. За столом, с одной его стороны — несколько пожилых мужчин с помятыми — будто их только что подняли с постели, — и пьяными физиономиями, а по другую — полуодетые, накрашенные перезрелые и молодые девицы и даже совсем девочки-подростки. Видимо, шум и крики старухи застали врасплох всю эту пьяную компанию: у тех и других растрепаны волосы и прически, наспех повязанные галстуки измяты, кружева кофточек порваны. Денис, пораженный картиной ночного притона, о тайном существовании которых он столько слышал от взрослых, невольно перевел взгляд на хозяйку дома — И чуть не ахнул от неожиданности: вот когда он узнал ее! Да ведь это и есть Верочкина «генеральша», ma tante, как та называла ее…

— Вот это бабуся! — воскликнул опомнившийся от немого изумления Санин. — Братцы, да это же богово заведение, а по-нашему…

— Документы на стол! — скомандовал старший. — Обыскать помещение!

Но не успели бригадмильцы начать обыск, как одна из голубых портьер колыхнулась, и в открывшемся дверном проеме показалась полуодетая, грязная, взлохмаченная фигура еще одного ночного гостя, на этот раз восточного типа. Фигура поправила на плече подтяжку, потянулась и вдруг тупо уставилась на стоявших в зале вооруженных гостей.

— С пробуждением вас, папаша! — весело произнес в наступившей тишине Санин, вызвав дружный смех у отрядовцев. — К нашему шалашу, батя. Документы на стол — и можете бриться! — И, подхватив под руки обалдевшего толстяка, дурачливо подвел его к столу, усадил в кресло. — За такие дела, папаша, у нас раз-два — и к стеночке. Так что документик ваш, чтобы поминать, как звали…

— Товарищ Санин! — прервал его болтовню старший. И уже с видом человека, совершившего рисковое, но правое дело, посмотрел на бледную, без кровинки в лице, сникшую «генеральшу».