За правое дело

— Командир, подь сюда! — Окликнули его бригадмильцы из комнаты, откуда вышел человек восточного типа. — Девчонку нашли! Красивая, а кусается, стерва…

— Ведите ее сюда! — приказал старший.

Кровь ударила в голову Дениса: неужели он увидит ЕЕ?! Верочку, которую до сих пор считал самой чистой и честной из всех девчонок! Только бы не она, только бы не она вышла сейчас оттуда! Денис попятился, не сводя широко раскрытых глаз от страшной портьеры, но в ту же минуту громкий, полный ужаса женский вопль, а следом грубый требовательный окрик: «Командир!» — заставили обернуться Дениса. На кресле, неестественно откинув назад седую голову и опустив к самому полу руки, полулежала хозяйка дома. Без того белое барственное лицо ее было будто высечено из мела, и темные, как всегда, ледяные и безучастные глаза недвижно смотрели куда-то поверх Дениса.

Все, как то команде, сгрудились возле кресла с покойницей.

— Вот жаба! — скорее виновато, чем злорадно, сказал один из комсомольцев. — Сглотнула чегой-то и — фьють!

— Эх, не дождалась петли, бабуся, царство ей… — начал было весело и не досказал Санин, встретив осуждающий взгляд старшего.

Денис не выдержал и, едва не обронив тяжелую винтовку, бросился к двери.

— Луганов, назад!..

Но Денис уже выскочил из залы, пробежал, роняя по пути какие-то вещи, по кухне, прихожей и, очутившись на антресолях, нервно и часто отдышался.

— Чего там? — окликнули его снизу.

— Ничего.

— Долго еще тут будем, а?

Денис не ответил.

5

Уже утром в военкомате товарищ Раиса отвела Дениса в сторону и сказала:

— Чего у тебя там случилось, Луганов?

Денис вспыхнул:

— Ничего.

— Опять залился, что маков цвет. Ох, Луганов, крепости в тебе нашей нету! Ну что ты, старух мертвых не видал. Эх ты, Аника-воин! С тобой не Колчака — козла с рогами не напугаешь.

— Я не испугался, — мрачно вставил Денис.

— А удрал.

— Я не удрал. Я просто…

— Вот дите! Не испугался, не удрал — до ветру, что ли, приспичило? Ну, говори уж все, открой душу. Ты же не от меня — от комсомола прячешься. Какой же ты есть будущий комсомолец…

И Денис рассказал все — от первой встречи с Верочкой до ее ухода к «генеральше» и смерти Марфы. Товарищ Раиса слушала внимательно, казалось проникаясь участием ко всей этой печальной истории, и наконец сказала:

— Хороший ты парень, Луганов. Есть у тебя такое, понимаешь, от чего душа к тебе тянется, — сердце, что ли. У Санина, например, его нет. Только не ко всем оно должно, твое сердце… Ну кто она тебе, эта Стронская? — Денис вздрогнул, удивленно взглянул на девушку. — Какой она тебе друг, если она не то что тебя, Марфу, а и себя продала… Хоть ты ее там и не видел… Но все равно, была не была — одна шатия. Вот отправим их, таких Верочек, в трудколонию, сделаем из них настоящий трудовой класс — вот тогда и дружи на здоровье! — Она любовно похлопала по плечу Дениса. И вдруг опять построжала, нацелила в него карим глазом. — Нет, Луганов, ты разберись в себе, ты пойми нашу линию: мы с буржуями никогда в дружбе не были и не будем! А каков пес — таков и щенок, понял? Ей, видишь, труд горше редьки. Она еще нам кишки вымотает, покуда мы ее работать научим. Но мы из нее буржуйскую дурь выскребем, мы из нее человека сделаем, нашего человека… Как, бишь, ее фамилия? Стронская? Знакомая фамилия…

Денис уже ругал себя за излишнюю откровенность перед товарищем Раисой, но и не смог утаить от нее правды. Конечно, лучше было бы промолчать и пусть бы все думали, что он испугался мертвой старухи… И жаль было себя, что так обманулся в своем нежном друге…

— Ну, все! — облегченно вздохнула товарищ Раиса, будто сняла с себя и Дениса тяжелую ношу. — Так что, писать тебе рекомендацию? — дружески улыбнулась она. — Кстати, в армию идет твоя Оля Маркова…

— Как… идет? — очнулся от неприятных размышлений Денис. Он даже не понял, о чем спрашивала его товарищ Раиса, и только одно упоминание Олиного имени заставило его вернуться к действительности.

— Как все идут, так и она. Разве она тебе не сказала? Завтра приходи в горком, провожаем. Какие ребята, ах, какие ребята уходят! И все эта сволочь буржуйская! Подумать только, сколько наших ребят там осталось…

Но Денис уже не слушал ее. Перед его глазами отчетливо встала простая, славная, совсем не похожая на Верочку, замечательная девушка Оля Маркова… Как же это? Зачем она так? Почему она ничего не сказала ему об этом?..

6

Уставший, подавленный, Денис вернулся домой.

— И когда это тебя по ночам таскать перестанут, сынок? — сетовала мать, налаживая ему ужин. — Исхудал-то как. И кормить нечем, капустный лист и тот кончился. Железки-то свои куда снес?

— На завод, мама.

— Это как же? За так, что ли, отдал?

— За так. Ничего вы, мама, не понимаете… — начал было Денис и осекся: рука матери легла на его руку, потянувшуюся за куском хлеба. Денис удивленно посмотрел на мать. — Вы что, мама?

Серое, худое лицо матери стало неузнаваемым, жестким:

— Нету твоего хлеба. Ты его еще вечор съел.

— Мама…

— И сала нету! На завод снес! И дома у тебя нету, одна эта бесстыжая!.. — И вдруг осеклась, захлебнулась в рыданиях…