За пределами эмпатии. Терапия контакта-в-отношениях

Терапия также не является исключением из этого требования для отношений: в терапевтических отношениях должно быть ощущение, что каждый человек может повлиять на другого. То, что компетентный терапевт будет иметь влияние на клиента, само собой разумеется; вся цель терапии, в конце концов, заключается в том, чтобы помочь клиенту каким-либо образом измениться. Обратное также верно: терапевт должен быть способен подвергаться влиянию клиента. Если терапевт настроен и должным образом вовлечен, он будет почти автоматически подвергаться влиянию того, что говорит, делает и чувствует клиент. Однако как терапевты мы должны иметь дело с этим воздействием профессионально и использовать наши реакции на клиента для роста и здоровья этого клиента. Средство достижения этого заключается в понятии ответной реакции, которое было представлено в главе 3. Наша эмоциональная реакция на клиента, или то, какому эмоциональному воздействию мы подвергаемся, и поведение, вызванное этим воздействием, являются подлинными, но они находятся в рамках нашей приверженности благополучию клиента. Мы не просто проявляем эмпатию, то есть чувствуем то, что чувствует клиент, мы также не позволяем нашему собственному внутреннему опыту выйти на передний план и доминировать во взаимодействии. Скорее, подлинное влияние, которое клиент оказывает на нас, становится неотъемлемым компонентом нашей поддержки и заботы о нем. В этом, по сути, заключается значение терапевтического намерения: терапевт, находясь в полном контакте с собственной внутренней реакцией на клиента, интегрирует эту реакцию так, чтобы поддерживать дальнейший межличностный контакт в отношениях «терапевт-клиент».

Здесь мы снова видим терапевтический парадокс. Аффект, который является искренним и подлинным, может быть профессиональным; спонтанная реакция терапевта также должна быть терапевтически уместной. Обучение, опыт и чувство своей терапевтической компетенции способствуют интеграции спонтанности и фокуса на клиенте. Переживание сострадания, когда клиенту грустно, удовольствия, когда клиенту радостно, серьезного отношения, когда он злится, или желания обеспечить безопасность, когда он боится, являются подлинными, спонтанными и непосредственными для терапевта, подвергающегося соответствующему влиянию. Тем не менее все они сосредоточены на клиенте и «откалиброваны» под потребности клиента и интенсивность его аффекта. Вот, к примеру, Аллен рассказывает об изменениях, которые произошли в его жизни в результате психотерапии.

Аллен: Я писал стихи, и это было способом выразить боль, которую я испытывал, и, вы знаете, в последнее время я не чувствую сильной боли, а ведь у меня было такое сильное выражение боли в прошлом. И стихи, которые я пишу сейчас, совершенно отличаются... Да...

Терапевт: (пауза, ее глаза увлажняются) Я думаю, ваши родители должны быть очень рады за вас.

Аллен: Вы на самом деле так думаете, да?

Терапевт: Если бы я была вашим родителем, я ощущала бы гордость и радость.

Аффективные реакции терапевта не всегда будут одинаковы, или даже одного «рода», так же как и у клиента. Слова и поведение клиента могут повлиять на терапевта совсем не так, как ощущает и ожидает клиент, и при этом все же быть эффектными. Следующий диалог произошел непосредственно перед разговором, приведенным выше:

Терапевт: Вы чувствуете то, о чем сейчас говорите?

Аллен: Да...

Терапевт: Что вы чувствуете?

Аллен: Ммм... мне грустно... очень грустно.

Терапевт: Потому что мне очень хочется гордиться вами, когда я думаю о том, что вы - живое доказательство того, что терапия работает. Мне как бы хочется вас всем показать...

Даже несмотря на то, что эмоция терапевта была не печалью, соответствующей тому, что чувствует Аллен, она тем не менее вызвана именно тем, что испытывает Аллен. И ее реакция была видимой; у Аллена было ясное и безошибочное доказательство того, что он имел влияние на своего терапевта.