За пределами ведомых нам полей

Но едва ли не последняя вспышка гения оказалась одной из самых ярких: роман «Дочь короля Эльфландии» (1924) стал канонической книгой о землях, что пребывают на границе ведомых нам полей (сам этот оборот впервые появился в сборнике 1919 года «Сказания трех полушарий»). История полукровки, сына эльфийской девы и английского лорда, примечательна не сюжетом своим, но атмосферой. Дансени изобразил Волшебную страну не географией, но состоянием, вневременным покоем, морем, которое приливами и отливами колеблет границу ведомых полей, – то уходит, оставляя за собой пустоши, то приближается вновь. Стремление смертных людей достичь ее – и страх, когда они обнаруживают, что эльфийская страна вовсе не похожа на представления о ней; далекий призыв рогов Эльфландии (образ, заимствованный из «Принцессы» Альфреда Теннисона и перешедший в эссе Толкина «О волшебных историях»); постепенное преображение человеческих земель…

Именно по следам Дансени пойдут все авторы, живописавшие в своих хрониках происшествия на эльфийско-человеческом пограничье: Хоуп Миррлиз («Луд-Туманный», 1926), Нил Гейман («Звездная пыль», 1997-1998), Сюзанна Кларк («Джонатан Стрендж и мистер Норрелл», 2003). Эллен Кашнер, автор «Томаса Рифмача» (1990) – еще одного романа о человеке в Волшебной Стране, – заметила как-то: «Лорд Дансени указал путь всем нам».

Почему же Йейтс и Дансени? Почему ирландцы? (Даром что действие многих «Рассказов сновидца» происходит в Лондоне, а не Дублине…) Почему именно в Ирландии появятся Джеймс Стивенс и Флэнн О`Брайен, игравшие с народным творчеством и эпосом? Наконец, Джеймс Джойс, который свел в дублинские пределы всю мировую историю, накрепко связав ее ирландским же фольклором?

Видимо, прав был Йейтс: местные жители ближе к фейри. А уж потому, что встречали их, слышали о них или читали… так ли это важно? Реальность мифа для них безусловна.

Мир замирает на пороге: уже есть все предпосылки для возникновения нового жанра; почти все его ключевые элементы уже явлены. Не будет преувеличением сказать, что Уильям Моррис, лорд Дансени, даже Вагнер создавали именно фэнтези, однако – не современную.

Кто же сделает последний шаг?

(Окончание следует.)

_________________________

17. Что-то кончается и что-то начинается

Уснула под бантийским дубом стража,

А шепот ветерка

Уже крадется, душу будоража:

Заря недалека!

Редьярд Киплинг.

«Последняя ода»

(пер. Р. Дубровкина).

Вечер второго августа 1914 года был душен и тревожен: перед бурей стояло затишье. Современники назовут этот месяц «самым страшным августом во всей истории человечества», не ведая, что ждет Землю в 1939 и 1945 годах.

На сассекском холме возле маленького «форда» стояли два джентльмена. Они не без труда связали немецкого шпиона и теперь беседовали – разумеется, о погоде.

– Скоро подует восточный ветер, Уотсон.

– Не думаю, Холмс. Очень тепло.

– Эх, старина Уотсон! В этом переменчивом веке вы один не меняетесь. Да, скоро поднимется такой восточный ветер, какой никогда еще не дул на Англию. Холодный, колючий ветер, Уотсон, и, может, многие из нас погибнут от его ледяного дыхания. Но все же он будет ниспослан Богом, и когда буря утихнет, страна под солнечным небом станет чище, лучше, сильнее.

Четырехлетняя бойня подвела черту под целой эпохой европейской, да и мировой истории; но если даже в день ее окончания премьер-министр Великобритании Дэвид Ллойд Джордж заявил, что «пришел конец всем войнам», – кто, кроме проницательного детектива, мог вообразить грядущее, когда все только начиналось?

Предупреждения, несомненно, были: с декабря 1913 года в журнале «Инглиш ревью» печатался роман мистера Уэллса «Освобожденный мир». Войну автор отнес на полвека вперед, но главную тенденцию уловил безошибочно: средства разрушения опережают и будут опережать средства защиты. С точностью до года предсказав открытие управляемой ядерной реакции и создание промышленных реакторов, Уэллс описал войну с применением атомных бомб и гибель прогнившей цивилизации, не ведающей, что творит.