За степным фронтиром. История российско-китайской границы

Советские власти давно знали о сложностях жизни в Сибири и на Дальнем Востоке в целом и на границе с Китаем в частности. Уже после войны Москва разработала политику экономического стимулирования в попытках привлечь население в районы, граничившие с Китаем. Эти программы только частично показали эффективность[776]. Даже после того, как трения с Пекином были как-то сглажены в начале 1970-х годов, Кремль не хотел возобновлять какую-либо существенную двустороннюю торговлю с КНР. Региональные власти в советских приграничных районах, наоборот, призывали к возобновлению пограничной торговли для улучшения стагнирующей экономики. Однако советские пограничные регионы оставались отрезанными от китайского соседа вплоть до возобновления приграничной торговли в 1980-х годах[777].

Кремль пытался разрешить эту, созданную им самим проблему, разрабатывая программы внутреннего развития. В 1976 году Совет министров СССР утвердил долгосрочный план по ускорению экономического развития в районах, граничивших с Китаем. Основной его целью было привлечение населения из центральных регионов Советского Союза. Стимулы для переселенцев включали единовременные выплаты, арендные вычеты, налоговые льготы и увеличенный отпуск. Надбавки к зарплате, или в просторечье «гробовые надбавки» (люди, живущие у границы, в случае нападения Китая, скорее всего, погибли бы, были значительно выше, чем в других районах Читинской области[778].

Кроме того, отдаленная территория, прилегающая к государственной границе, должна была стать более привлекательной для возможных мигрантов благодаря вложениям в инфраструктуру. Члены читинского областного государственного планового комитета подготовили комплексный план для приграничных районов по привлечению средств в сельское и лесное хозяйство, добычу полезных ископаемых и инфраструктуру. Вопросы жилья и бытовой инфраструктуры, однако, были в числе приоритетов. Надеясь получить средства для большего количества приграничных районов, первый секретарь областного парткома Матафонов продвигал в Москве идею значительного расширения запретной приграничной зоны в Читинской области. Действительно, многие партийные секретари городов и сел ходатайствовали о включении в зону действия политики стимулирования[779].

Численность населения Забайкальска, незначительно превышающая 10 тыс. человек, во время советско-китайского разрыва не менялась. Стратегическое положение Забайкальска на международной границе с Китаем было пересмотрено в ходе административно-территориальной реформы 1967 года, тогда статус его был повышен до поселка городского типа и центра нового района. Затем в поселке было реализовано несколько строительных проектов[780]. Уровень жизни в поселке был действительно выше, чем во многих других советских населенных пунктах такого же размера. Но кто хотел бы переехать в сонный степной поселок городского типа, не сулящий лучшей жизни?

Ситуация в приграничных деревнях была гораздо хуже. Надеясь привлечь переселенцев из других регионов, Забайкальская районная администрация публиковала ежегодные призывы на страницах местной газеты, например с таким заголовком: «Приезжай к нам жить и работать»[781]. Однако в поисках лучшей жизни и культурного досуга молодежь переселялась в города, оставляя в деревнях стареющее население[782].

Депопуляция сельской местности неадекватно освещалась в местной прессе. В 1982 году Валентин Румянцев, сменивший сбежавшего Рудометкина на должности директора совхоза «Абагайтуйский», восторженно рассказывал о своем новом доме на китайской границе. После того как его семья переселилась в район из Перми в 1978 году, они получили трехкомнатный дом, сарай, огород и корову[783]. Однако государственная поддержка и расширение совхозов, уже существующих и новых, не смогли развернуть движение по оттоку населения вспять[784]. Вместо ожидаемого увеличения численности жителей в структурно слаборазвитых пограничных районах их количество продолжало уменьшаться[785].

Вспоминая массовый приток ханьских китайцев, деномадизацию и ассимиляцию коренных кочевых народов Хулун-Буира, о которых говорилось в шестой главе, становится очевидно, что ситуация в китайских пограничных районах отличалась. Пекин не способствовал увеличению численности населения посредством стимулов, экономических и других мер. Китайская политика в пограничье была похожа, скорее, на управляемое разрушение, происходившее в советских пограничных районах в сталинский период.