За степным фронтиром. История российско-китайской границы

Таким образом, деятельность машинистов и сцепщиков обеих приграничных станций выходила за пределы работы с грузовыми и пассажирскими поездами. Деликатные и важные задачи, которые иногда им приходилось выполнять, были необходимостью в сложившихся отношениях Москвы и Пекина. Читинский обком партии получал инструкции и должен был регулярно отчитываться в ЦК в Москве о контактах между советскими и китайскими железнодорожниками. 1 мая 1972 года двенадцать железнодорожников из г. Маньчжурии прибыли в Забайкальск. Программа их визита включала прием в привокзальной гостинице «Интурист», просмотр фильма о Великой Отечественной войне и обед в Клубе железнодорожников. Делегаты из КНР предлагали тосты в честь Первомая, за солидарность и дружбу между китайским и советским народами и за железнодорожников Маньчжурии и Забайкальска. Все вместе они спели «Интернационал». Затем советские участники исполнили военную песню «Катюша» и подарили китайским гостям сувениры. В ходе краткосрочного визита ни разу не упоминались «идеи маоизма или Мао-Цзе-Дуна». Возможно, для Центрального комитета в Москве это было самым главным пунктом всего отчета. Следуя подобному формату, советские делегаты нанесли ответный визит на ст. Маньчжурия на следующий день. Они отметили, что «чувствовалось доброжелательное отношение к советской делегации». Гости получили разрешение китайских властей посетить городской памятник советским воинам[812]. Эти встречи уступали масштабом, но по форме и содержанию напоминали обмены делегациями, происходившие в период дружбы между странами. Сейчас, в сложные времена двустороннего напряжения, такие поездки способствовали реализации дипломатии доброй воли на нижайшем уровне.

Иногда, в зависимости от меняющегося состояния дипломатических отношений, обе стороны могли отклонить предложение о посещении. В 1975 году партийное руководство г. Маньчжурии отказало райкому партии Забайкальска в просьбе о торжественном возложении венка к мемориалу павшим советским солдатам на станции в честь тридцатой годовщины освобождения Маньчжурии от японцев. Это решение было согласовано с центральной властью в Пекине. Начальник станции Забайкальск Евгений Дорогой затем был проинформирован своим маньчжурским коллегой о том, что китайский народ почтил память павших советских солдат в ходе ежегодной церемонии возложения венков к мемориалам и на кладбищах[813]. Однако в ситуации крупномасштабного развертывания советских военных сил на советско-китайской границе и в Монголии и надвигающейся советско-китайской прокси-войной в Индокитае между просоветским правительством Вьетнама и Лаоса и прокитайским правительством Камбоджи китайские чиновники решили, что организация совместного поминовения будет неуместной. Дорогой в конце концов смог сохранить лицо, договорившись о том, что 3 сентября 1975 года железнодорожники, прибывшие в г. Маньчжурия на смену, возложат памятные венки. Железнодорожное управление ст. Маньчжурия позволило им возложить венки от лица железнодорожников Забайкальска. Советских железнодорожников у мемориала окружили более сотни случайно оказавшихся там китайцев[814].

Немногие железнодорожники станций Маньчжурия и Забайкальск оказались практически единственными законно пересекавшими границу гражданами СССР и КНР в период конфликта. Иногда они подвергались опасностям политических беспорядков, а иногда выполняли роль метеозондов. Эти метафорические метеозонды «поднимались в атмосфере», собирая важные сведения от лица политического руководства Пекина и Москвы. Взаимные визиты позволяли достаточно точно измерить реальные условия в контексте болезненных отношений между двумя коммунистическими гигантами. Однако обычно сцепщики и машинисты просто выполняли свою работу, а возможность ее выполнять являлась косвенным свидетельством того, что граница никогда не была полностью закупорена.

ПРОПАГАНДИСТСКАЯ ВОЙНА В ПОГРАНИЧЬЕ: ВОЗРОЖДЕНИЕ ПОЛУЗАБЫТОГО ГЕРОЯ

Наряду с военной конфронтацией между двумя коммунистическими державами и ограничениями на перемещение через полузакрытую границу идеологическая борьба также сыграла важнейшую роль в этом конфликте. Визуальные и акустические бомбардировки явились значимыми инструментами воздействия на сердца и умы людей в пограничье и за его пределами. Идеологическая работа вышла за пределы освещения новостей в газетах, по радио и телевизору, она оказалась и в сферах псевдонаучной литературы, учебниках и романах. По сравнению с периодом Маньчжоу-го теперь такая пропаганда была более успешной, что связано с ростом грамотности населения[815].