За волной океана

— А вы кусаетесь! — комбриг вдруг улыбнулся широко и радушно. — Что ж, не смею вас критиковать, а то еще подумаете, что зажимаю вашу инициативу. — И уже тепло добавил: — Может, грубовато я сказал насчет авантюры, но вы не сердитесь. Я не хотел обидеть вас, а сказал то, что думал. Я и теперь уверен, что не следовало идти узкостью. Судно находилось совсем рядом с мысом, а не у островов.

В его словах Гаврилов уловил упрямство, так не вязавшееся с улыбкой на худощавом лице.

— Я считаю, что в столкновении мнений рождается истина. Ну, а если быть откровенным до конца, то ваша строгость меня ничуть не задела. Я просто хочу, чтобы вы знали и мою точку зрения, вот только погорячился. Командиры ведь рождаются не на берегу, а в море, там, где на каждом шагу тебя подстерегает опасность. — Комбриг встал и подошел к окну. — Море, однако, все еще шумит, а? — И Зерцалов с лукавой усмешкой в глазах посмотрел на Гаврилова. — Что, если я снова пошлю «Ястреб» на охрану границы? Не станешь брыкаться?

Капитан 2-го ранга пожал плечами, не высказав особой радости по поводу предложения комбрига.

— Мне все равно сидеть на корабле. Но людям надо помыться в бане, кое-что получить на складах, и опять же кончились продукты. Но если будет приказ, корабль выйдет в море.

— Ладно, — согласился капитан 1-го ранга, — пусть твой экипаж денек-два отдохнет, если, конечно, на участке все будет спокойно. А на службу мы пошлем «Вихрь». Как вы, Иероним Петрович? — Зерцалов взглянул на начальника штаба. Тот тряхнул черным, как смоль, чубом, аккуратно причесанным на пробор. Коротко молвил:

— Согласен.

Зерцалов посмотрел на часы — время обеда. Он пригласил в береговую кают-компанию и Гаврилова, не без улыбки пошутив:

— Пойдем, поешь с начальством, тогда будешь мягче переносить критику.

За обедом вновь зашел разговор о прошедшем учении, о подводной лодке, которая сумела-таки уйти, не дав себя атаковать. Начал этот разговор флагштурман Скрябин.

— Тут, если желаете знать мое мнение, скажу: кто хитер, тот и победил, — весело заявил он, тронув свою кучерявую бородку. — Не так ли, Григорий Павлович?

Капитан 1-го ранга Зерцалов отодвинул тарелку в сторону.

— Я бы сказал так — хитрость, помноженная на смелость и решительность. — Зерцалов помолчал, как обычно замолкает человек, который приготовился рассказать что-то глубоко личное, связанное с его службой. Так подумал Гаврилов, и он не ошибся. — В войну я служил на Балтике, — продолжал капитан 1 -го ранга. — И вот такая вышла у нас история. В июле сорок четвертого года наши малые охотники несли противолодочный дозор у северного выхода из пролива Бьеркезунд. Катер «МО-304», которым командовал смелый и отчаянный старший лейтенант Аникин, был торпедирован, и виноват в том, что случилось, командир. Акустики услышали шум винтов лодки и доложили Аникину. Тот произвел поиск, но лодке удалось скрыться. Катер вернулся на дозорную линию и лег в дрейф. А через полчаса раздался взрыв. Лодка выпустила по нашему кораблю две торпеды, одна попала в катер, а другая взорвалась у берега. Моряки и береговые наблюдатели обратили внимание на такую деталь: перед взрывом катера и взрывом у берега на поверхности моря не было никаких признаков идущих торпед, они не оставляли за собой пузырчатого воздушного следа. Стало ясно — фрицы применили какие-то новые, необычные торпеды. Лодкам удалось взорвать еще два наших корабля. Когда об этом доложили командующему Балтийским флотом адмиралу Трибуцу, он рассердился — как это так случилось, что катерам не удалось обнаружить лодки? Он приказал во что бы то ни стало уничтожить хотя бы одну фашистскую лодку, потом поднять ее и узнать секрет устройства новых торпед. Я в то время плавал на катере «МО-103» рулевым, а командиром был у нас гвардии старший лейтенант Александр Петрович Коленко. Ему-то, нашему командиру, здорово повезло...

— Что, уничтожил лодку? — опережая события, в нетерпении спросил капитан 3-го ранга Скрябин.

— А ты слушай дальше и не подгоняй меня, — нестрого одернул его комбриг. — Так вот наши малые охотники сто три и сто пять вышли в дозор. Было это утром тридцатого июля. Ну, только легли в дрейф, как фашистская лодка выпустила торпеду по сто пятому. От взрыва катер разломился пополам и тут же, на наших глазах, затонул. Спаслись лишь шестеро моряков, которых мы подобрали на борт. Весь день мы простояли в северной части пролива Бьеркезунд. Уже вечерело. И вдруг акустик обнаружил шумы подводной лодки. Он тут же доложил командиру: «Подводная лодка слева пятнадцать, семь кабельтовых!» Тут уж наш командир Саша Коленко, как мы любовно называли его, вмиг сообразил, что надо делать. Прошли какие-то секунды, и катер сбросил на лодку большую серию глубинных бомб...

— Попали? — на этот раз не удержался от вопроса Гаврилов; он даже перестал есть, во все глаза глядя на комбрига.