Забавы придворных

Роллон, муж великого имени и славный в брани, счастливый в своих нравах и во всем состоянии, неревнивый, имел жену прекрасную, от любви к которой изнывал соседский юноша, красотой, родом, богатством и превосходными дарованиями выделявшийся меж всеми юношами тех краев. Не имел он причин для надежды[505]: решительно отвергнутый, он в слезах усердно спрашивал себя, чего ему недостает, чтобы удостоиться любви. Наконец он обращает взор на Роллона, рыцаря безоблачной славы, и на себя, мальчика[506], еще не вылезшего из колыбели, ничего не сделавшего, ничего замечательного не предпринявшего. Поделом ему презренье, говорит он: пока он не превзойдет Роллона, его и не след тому предпочитать; говорит, что неоправданны его домогательства, справедлив ее отказ. Уже спешит он, задыхаясь, к оружию, уже ввязывается во все сшибки и, наученный бранным уловкам, превратностям и случайностям, принимает пояс рыцарства от самого Роллона, чтобы сделаться ему приятнее, снискать возможность говорить с дамой накоротке и открыть ей свою печаль; он сделал бы то же самое, будь наградою лишь возможность ее видеть. Итак, он выходит, куда бы его ни звал наставник Амор, на все вооруженные споры и распри, и если застает их вялыми или дремлющими, то раздувает и обостряет донельзя, а если того не делает, все же остается первейшим и сильнейшим из всех. Вскоре превзойдя в славных делах всех, кто был по соседству, он, непревзойденный, горит желанием большего. Он побеждает железные полки, стены и башни, но дух, ободрявший его во всякой победе, изнеживается, а лучше сказать — внеживается, так как он впадает в женственную слабость; подобно женщине, он без оглядки преследует свое желание; овца внутри и лев снаружи, он, низвергающий замки чужеземцев, но оскопленный домашними заботами, разнеживается, горюет, молит и рыдает. Дама же, не как девица или воительница, но как муж[507], проклинает его и презирает, толкая к отчаянию всеми способами, какие в ее власти.

Случилось однажды, что когда Роллон путешествовал, а подле него — возлюбленная его жена, навстречу им попался сказанный юноша, к которому Роллон обратился по имени, Рес. Проводив их, как своих господ и сеньоров, любезными и скромными речами, юноша простился и разлучился с ними. Дама презрительно высокомерна, Роллон же долго смотрит вслед отъезжающему, весь поглощенный думой о нем, и наконец отводит глаза и едет молча. Дама, подозревая и боясь, как бы он чего не заметил, спрашивает, отчего он так долго глядел на того, кто не оглядывался. Роллон в ответ: «Я с отрадой смотрел на то, что хотел бы видеть всегда — знатное чудо нашего времени, человека, замечательного родом, нравами, красой, богатством и славой и приязнью всей земли, какого книги не могли найти, — во всех отношеньях счастливого[508]». При такой похвале она, больше держа в уме, чем выражая устами, отвечает: «Мне он не кажется красивым, и о доблести его я не слыхала». Но на уме у нее другое: что Роллон искренен и правдив, и когда он передает слышанное от других, этому стоит верить. Уже раскаивается она в своем отказе, уже отчаивается искупить свои поступки и боится, смиренная, желать того гордеца, чье смирение она горделиво отвергла.