Забракованные

Отступила от дивана и столкнулась с пристальным и уже совершенно серьёзным взглядом.

— Тебя ни в чем не заподозрил?

Амелия покачала головой. Заподозрил, разумеется. Гидеон вообще из тех людей, кто подозревает всех и вся, иначе не получил бы свою должность.

Она отошла к креслу и села. Монтегрейн проследил за ней взглядом и нахмурился, прочтя что-то в ее лице.

— Он сказал, что ищет девочку четырнадцати лет…

Рэймер кивнул, соглашаясь.

— Спросил, не общаешься ли ты с кем, кому четырнадцать…

Его взгляд стал напряженнее.

— Спрашивал про частых посетителей дома…

— Мэл, — он прервал ее.

Не громко, не зло, не угрожающе, но отчего-то от его тона по спине пробежали мурашки. Покачал головой, смотря до ужаса серьезно. Не произнес больше ни слова, говорил лишь его взгляд: «Даже если ты догадалась, не произноси этого вслух».

Амелия шумно выдохнула и обняла себя руками, отвела глаза в сторону и почему-то уставилась на картину с ромашковым полем — такую яркую и совершенно неуместную в этой комнате.

— Ответь мне на один вопрос, — заговорила первой, когда молчание уже порядком затянулось.

— Если… — начал было Монтегрейн, но она быстро покачала головой.

— Не об этом.

— Тогда спрашивай.

— Как умер принц Конрад?

Снова повисло молчание. Секунда, две, тридцать… Она не имела права спрашивать, но почему-то сейчас, в этот самый момент ей вдруг стало жизненно необходимо узнать. Мог ли Рэймер убить друга? Нет. Ей казалось, что нет, но нужно было это услышать.

Однако услышала Мэл то, чего точно не ожидала:

— Конрад покончил с собой.

5 лет после начала войны

Аренор

Колеса крытой телеги громыхали по камням и ухабам, подкидывая всех, кто находился внутри, и заставляя беспрестанно биться о жесткий пол и бортики.

Выдвинулись на рассвете. К тому времени как Рэймер донес принца до его шатра, тот впал в забытье и к обеду в себя так и не пришел. Пришлось грузить его в транспорт так. Потом Монтегрейн помотался между отрядов, раздавая распоряжения, и, убедившись, что все командиры четко понимают свою задачу, забрался в телегу, на которой перевозили наследника.

Смешно, конечно, звучит: главнокомандующий взял и объехал все отряды за какие-то пару часов. Но смешно не было — их осталось чуть больше тысячи человек, а на пятки им наступали силы Аренора, превосходящие мирейские втрое.

Убедившись, что принц не приходил в сознание, Монтегрейн собирался оставить его и снова присоединиться к своим людям, но наследник внезапно застонал и открыл глаза. Целитель тут же поднес к его губам фляжку с микстурой.

Сделав глоток, Конрад решительно отстранил от себя тару.

— Выйди, — велел лекарю.

— Ваше выс… — начал было тот, но наткнулся на твердый взгляд.

— Выйди.

— Как скажете, ваше высочество, — подчинился, потупившись. — Я буду поблизости.

Рэймер посторонился, пропуская.

— Лорд Монтегрейн, — проинструктировал его целитель, — если его высочество будет кашлять, дайте ему этой настойки, — кивнул в сторону отложенной фляжки. — Если будут боли, в сумке есть пузырек зеленого цвета, дайте его высочеству, но не больше трех капель, иначе сердце может не выдержать.

— Угу, — буркнул Рэймер, представив, как будет отсчитывать капли в беспрестанно трясущейся телеге. — Иди, я позову, если что.

— Конечно, лорд Монтегрейн.

Телегу снова качнуло, и, чтобы не потерять равновесие, тот пополз к выходу на четвереньках — не лучший выбор позы, чтобы сыпать титулами. Но целитель Рэймера откровенно побаивался, впрочем, как и своего венценосного пациента и, кажется, всего на свете. Совсем молодой, двадцать с небольшим, он не уступал в силах своим пятерым предшественникам на этой должности (двое погибли, а трое были отправлены на родину с ранениями), а вот характером не вышел. Иногда, когда Конрад вредничал и отказывался пить ту или иную настойку, Монтегрейн даже был вынужден приходить мягкотелому целителю на помощь, потому как тот совсем не умел настоять на своем.

Когда лекарь выбрался из кузова и полог снова опустился, Монтегрейн пересел поближе к принцу. Устроился, вытянув одну ногу, а вторую согнув в колене. Несмотря на жесткий ход телеги, клонило в сон, а в глаза словно насыпали песка, и было непросто запретить себе опустить веки и не заснуть прямо здесь.

— Как ты? — спросил он принца.

Конрад лежал под двумя одеялами, бледный как смерть, с уже намертво прилепившимся к нему зеленым отливом кожи. Синяки под глазами, сами глаза впалые, черты лица заострились.

К счастью, принц ответил совершенно осмысленным взглядом, что с ним в последнее время происходило все реже. Вопрос о здоровье привычно проигнорировал. Спросил сам:

— Что я натворил?

В этом вопросе было столько искреннего недоумения, что Рэймер отвел глаза. До этого его подмывало высказать другу все, что он думает о его поступке, как только тот придет в себя. Сейчас же понял, что все обвинения бессмысленны.

— Сам-то как думаешь? — поинтересовался Монтегрейн. Если окажется, что принц ещё и не помнит прошлой ночи, то этот разговор вообще бесполезен.

Конрад нахмурился, потер переносицу.