Заброшенная дорога

– Слово в слово, – мрачно сказала Аретроя. – Письмо было иератическое, а начало такое: «Говорит Нефериркара: горе Верхней Стране, злосчастье Нижней Стране! Придут варвары севера, сокрушат богов и заставят почитать своего единственного Бога; и придут варвары востока, сокрушат варваров севера и заставят почитать другого единственного Бога; и придут варвары запада… » Дальше мне не позволили прочитать. А конец: «Горе Верхней Стране, злосчастье Нижней Стране! Сорок сороков лет Нил будет течь водой, а после сорок лет нечистотами, а после сорок дней кровью, а после – снова и до скончания веков чистой водой. Боги и звери вернутся в Египет. Здесь конец пророчества Нефериркара».

– Не очень-то прояснилось, – сказал Маркиан. – То есть вообще ничего не прояснилось. Ливаний больше не приходил?

– Нет. Молча заплатил и ушёл. Веришь мне?

– Верю, верю. Только следи за курсом, а то опять в какое-нибудь болото занесёт.

Аретроя схватилась за весло. Раздался тупой мягкий стук. Барка вздрогнула. Аретроя взглянула, на что наткнулось весло – и взвизгнула.

– Осирис, спаси от скверны! Утопленник!

– Где? – Маркиан привстал.

– А вон ещё один, – Фригерид показал в сторону. Вгляделся: – И ещё… Wodanas skeithis! Да их тут море!

И впрямь, повсюду вокруг – насколько хватало глаз в бледном курящемся тумане, тускло просвеченном луной – по воде плыли раздутые трупы.

5

– Подтащи-ка этого. – Фригерид показал на ближайшего мертвеца.

Маркиан достал его веслом, зацепил, подтянул к барке. Мертвец был чёрный, распухший, в одном набедреннике, пышные волосы расплылись вокруг головы и колыхались, как водоросли.

– Блеммий, – определил Фригерид. – Видишь, соски отрезаны. Это блеммии своим пацанятам отрезают, чтобы не были похожи на баб. Жаль, что темно. При свете я бы его наколки разглядел – понял бы, из какого племени… А вон смотри, наш плывёт! – он кивнул на утыканный стрелами труп в шлеме с центурионским гребнем. – Аретроя, подтяни-ка веслом, ты ближе!

– Даже не проси, – ответила она дрожащим голосом. – Ни за что не притронусь. Давайте выгребать отсюда поживее…

– Я думал, ты смелая, – сказал Маркиан. – С двумя пьяными головорезами плыть не побоялась, а мертвецов боишься?

– Да как же их не бояться? Даже одного непогребённого встретить – плохой знак, а тут их сотня! Да ещё и ночью! Да ещё и на Реке! Да ещё и в эпагомены! – Аретроя повышала голос почти до истерического визга. – Это всё я! Поклялась Севастию, и тут же клятву нарушила! Прогневила богов! Пропала! Пропа-ала! – завыла она, запричитала как плакальщица.

– Дура, держи руль! – рявкнул Фригерид. – С нами не пропадёшь, ясно? Клали мы на твоих богов – нас Христос хранит!… – Тут он увидел что-то и охнул: – Ох ты ж провалиться мне! На вёсла, брат, валим, валим!

Вода возле трупа центуриона взбурлила. Из реки высунулась крокодилья морда. Многозубая пасть раскрылась и захлопнулась, сомкнулась на боку. Зашипел сдувающийся из брюшной полости трупный газ. Со сдавленными криками Маркиан и Фригерид налегли на вёсла и принялись быстро выгребать из облака тошнотворного зловония. Несколько мощных гребков, и трупы остались за кормой. Впереди в тумане смутно тлели огоньки Максимианополя – уже близко.

Маркиан перевёл дыхание, отпустил весло.

– Ну и дела… По-твоему, как давно трупы лежат в воде?

– Пару дней, – уверенно ответил герул. – Плывут от Сиены или Элефантины, от самой границы. Серьёзная битва была. А в Коптосе ничего не знают. Похоже, блеммии там всех перебили, наши не успели даже гонца послать. Это, брат, не простой набег шайки скотокрадов. Это, похоже, царь Исамни пошёл войной.

Выплыли из тумана очертания пристани, барка ткнулась в причал. Фригерид выскочил с канатом в руках, пришвартовал к причальному столбу.

– Исамни, – Маркиан вылез на причал, – это ведь тот, что держит долину Нила выше первого порога? Досюда его владения не доходят, верно?

– Верно. – Фригерид помог выбраться Аретрое, которую всё ещё трясло. – Караванные пути от Коптоса до Красного моря держит царь Яхатек, а над Максимианополем кочует Харахен, этот совсем мелкий, считается вождём, а не царём. Да, они независимые, не подчиняются Исамни. Но видишь ли, если одно племя сделает удачный набег, соседи скажут: «А мы чем хуже? Веди нас на римлян, вождь! Хотим добычи не меньше чем у Исамни!» – и пошло-поехало… Да что я тебе объясняю? У нас на севере дела точно так же делаются.

Они втроём поднимались от пристани по ночной, совершенно безлюдной улице. Слабо тлели лампадки над дверями, зажжённые для защиты от злых духов в опасные ночи эпагомен. Бесшумными тенями перебегали дорогу крысы и генеты.

– Мне надо очиститься, – сказала Аретроя. На твёрдой земле она слегка успокоилась. – Принести искупительную жертву за клятвопреступление. И как можно быстрее. А то пропаду совсем, да и вы со мной за компанию. Здесь есть хоть какой-нибудь храм?

– Нет, конечно, – ответил Маркиан. – Языческие жертвоприношения запрещены во всей империи. А если бы и был – где ты ночью купишь жертвенное животное? Успокойся, до утра доживём, а там придумаем что-нибудь…