Заброшенная дорога

Экспедиция, разросшаяся до каравана, медленно плелась по суходолу, по широкой утоптанной тропе среди бурых холмов, разъеденных оврагами с обнажениями слоистых пород. Маркиан и Фригерид ехали впереди верхом, на превосходных сиенских конях, любезно предоставленных Евтихием. За ними – Олимпиодор и молчаливый пожилой раб Олимпиодора с притороченной за спиной клеткой попугая. Эти двое всё-таки решились ехать на верблюдах, и теперь изрядно страдали от тряски и укачивания. Дальше погонщики вели вьючных верблюдов, гружёных бурдюками воды, торбами ячменной муки и солонины, вязанками сена и хвороста. Дромедарии Кастора охраняли караван по бокам и сзади. Верблюды вышагивали горделиво и медленно. Закатное солнце светило в спину.

Когда стемнело, ехали при слабом свете молодой луны, а большую часть ночи – в безлунной тьме, под яркими августовскими звёздами и искрами метеоров. Теперь впереди шёл погонщик с факелом. Как и говорил Сабин, дорога на этом участке была живая. Раз их обогнал караван с провизией для крепостей по дороге на Порфириты: гнали ослов, гружёных тюками овощей и клетками с живым курами, за ними стадо свиней. Проскакал конный вестовой, должно быть, с депешей о нападении блеммиев на юге. Протащилась навстречу запряжённая вереницей ослов ломовая подвода с двадцатифутовой колонной порфирита. Было холодно. Один раз караван останавливался на привал, вернее, верблюды сами останавливались помочиться; у них для этого служило одно и то же место, где песок за годы без дождя прокристаллизовался мочевиной до каменной твёрдости. Зловоние от него разносилось на полмили. К утру все замёрзли и сильно устали, кроме привычных погонщиков и дромедариев. Даже у Маркиана и Фригерида иссякла обычная разговорчивость. И вот наконец на фоне рассветного неба и дальних гор в пылевой дымке показался Араксис.

Это была маленькая крепостца, выстроенная вокруг колодца ещё при первых цезарях, не столько ради безопасности караванов, сколько для удержания контроля над источниками воды. Квадрат песчаниковых стен с закруглёнными выступами угловых башен, внутри – двор с крытым колодцем в центре, стены обстроены изнутри казармами в три этажа с открытыми стойлами на нижнем этаже – словом, точно такая же крепостца, как десятки ей подобных в Восточной пустыне и по дорогам в Оазисы.

Гарнизоном здесь стояла вексилляция Девятой когорты аламаннов. То были внуки и правнуки аламаннов, взятых в плен и принятых на римскую службу ещё Юлианом Отступником. Уже лет полсотни они жили здесь семьями, переженились на египтянках и сами превратились в египтян, но между ними всё ещё попадались светловолосые и голубоглазые, в речи звучали германские фразочки, хотя и заметно искажённые – скажем, «fik dine mutar», – а в иных семьях сохранялись германские имена: например, коменданта крепости звали Хариульфом.

Этот Хариульф страшно испугался Маркиана, должно быть, приняв за важного проверяющего, и сразу же залепетал всякий бред: мол, зерно съели мыши, а то масло поступило уже испорченным, а по тем деньгам готов отчитаться распиской за каждый нумм, и вообще всё это клевета и происки… Маркиан прервал эти излияния, потребовав комнат для отдыха, и Хариульф облегчённо перевёл дух.

С утра и до самого конца сиесты путешественники отсыпались и отлёживались. Когда солнце заметно перевалило за полдень, и во дворе появилась первая полоска тени, Маркиан отправился обедать. В солдатской трапезной он застал Фригерида и Олимпиодора за интеллектуальной беседой.

– Скажи, мой Фригерид, а те герулы, которые разоряют морскими набегами Галлию и Испанию – это твои герулы? – интересовался философ. В руках он держал вощёную дощечку и стилус, на плече, как всегда, сидел Левкон. – Те же самые, что в Дакии?

– Мы восточные герулы, а это западные, – охотно пустился в объяснения Фригерид. – Когда наш праотец Герилас погиб в битве с данами, у него остались две дочери, Аустра и Вестра. Аустра бежала от данов на восток, в водах Эльбы сошлась с богом Марсом, которого мы называем Тиус, и родила от него наших великих предков – полубогов. – (Олимпиодор быстро записывал). – А Вестра ушла на запад, блудила там как последняя шлюха со всяким фризским и батавским отребьем, нарожала выблядков, и от них-то пошёл сброд, называющий себя западными герулами…

– Занимательные экскурсы о происхождении народов украшают любую историю, начиная с Геродота. – Маркиан сел за стол и придвинул к себе миску с жареной свининой. – Но ты ведь понимаешь, Олимпиодор, что всё это бабьи сказки?

Фригерид оскорблённо надул щёки и попытался что-то сказать, но философ ответил первым:

– Мой Маркиан, легенды могут лгать о прошлом, но если их правильно понимать, они рассказывают правду о настоящем. Почему современность предпочитает именно такую, а не иную ложь о древности? Ответ откроет некую правду о современности, не так ли?