Заброшенная дорога

Они поднялись на плоскую крышу третьего этажа, что примыкала к куртине крепостной стены. Здесь стояли ящики с землёй, в них зеленели капустные кочаны, кудрявились огуречные заросли, торчали стрелки лука. Ещё один пожилой софиополит поливал из лейки грядку гороха. Бросив на Маркиана опасливый взгляд, он отошёл с лейкой подальше.

– Почему нельзя было устроить такую же библиотеку в Египте или любой другой римской провинции? – спросил Маркиан. – И жить по-человечески?

– Рим падёт, – просто сказал Аммоний. – Мы для того и затеяли всё, чтобы мудрость не погибла под его развалинами.

Они подошли к парапету стены и остановились. Вид на холмы, изборождённые оврагами в резких утренних тенях, был безотраден – ни травинки, только бурый камень и белый песок.

– Я не верю, что Рим падёт, – сказал Маркиан. – Тебе ли не знать, сколько раз ему пророчили гибель? Да, сейчас непростые времена, но разве лучше было после Адрианополя, или при тридцати тиранах, или при триумвирах, или когда Ганнибал стоял у ворот, или галлы под Капитолием? Мы всегда вставали и шли вперёд.

– Если человек много раз болел и каждый раз выздоравливал, это не значит, что он никогда не умрёт.

– Но и не значит, что умрёт именно сегодня. – Маркиан медленно двинулся по куртине вдоль парапета.

– К сожалению, мы точно знаем, что именно сегодня. – Аммоний шёл рядом, отстав на полшага.

– Откуда можно такое знать, да ещё и точно?

– Пророчества. Не смутные и расплывчатые, как у дельфийской пифии или кумской сивиллы, а ясные, недвусмысленные, много раз подтверждённые.

Они дошли до северо-восточной башни, что выступала круглым балконом из куртины. Свернули, неторопливо продолжили прогулку по восточной стене.

– Книги в запретном шкафу?

Аммоний промолчал.

С восточной стены было видно, как суходол расширяется и переходит в плоскую, как море, равнину странного красно-розового песка. Ни один след человека или животного не бороздил его однообразную рябь. Насколько хватало глаз, не было видно даже костей и кайрнов. Красно-розовая пустыня стелилась в лучах утреннего солнца до самых гор, размытых пыльной мглой, и там, вдалеке у подножия гор, поднимался ещё один тонкий дымок.

– Это, наверное, ваш Арефий качает нафту вторым герониконом, – сказал Маркиан и, не дожидаясь подтверждения, спросил: – Можешь удивить меня примером удачного пророчества?

Аммоний разгладил бороду.

– До тебя уже дошла весть, что Британия оставлена войсками? Что Гонорий предписал британцам защищаться от пиктов и скоттов своими силами?

Маркиан глянул на него удивлённо.

– Олимпиодор только позавчера принёс эту весть. Когда ты успел узнать? Или?…

– Или. – Аммоний удовлетворённо кивнул. – Пророчество. Мы много лет назад знали, что в этом году Британия будет оставлена. И ещё. Эта весть дойдёт до Египта лишь через месяц, но мы знаем, что 24 августа Рим пал. Его взяли готы Алариха. Знаем тоже давно. Империя рушится, Маркиан. Впереди тёмные века. Но мы хотим сохранить хоть что-то из наших знаний как некое основание, фундамент, на котором в лучшие времена построится новый Рим. Может быть, не в Италии, может, вообще на другом краю Ойкумены…

– Откуда взялись пророчества? – сухо спросил Маркиан.

– Я не могу сказать. А если бы мог, ты бы не поверил.

– Хорошо, не буду настаивать. – Они дошагали до юго-восточной башни, постояли, двинулись по куртине южной стены. – Учитель, я люблю тебя, уважаю и хочу добра. Но то, что ты говоришь о каком-то новом Риме, пахнет изменой. Я здесь не один. Мне придётся доложить о том, что я видел и слышал. Я обойду самые щекотливые моменты, но если власти решат, что вы преступники – я при всём желании не смогу тебя защитить. Я постараюсь затянуть дело, а вы уезжайте как можно скорее в свою Индию или Аравию. И ещё. – Маркиан улыбнулся и смягчил тон: – Мне причитается небольшая взятка за это заступничество. Не будешь возражать, если я возьму книгой?

Аммоний остановился, и Маркиану тоже пришлось встать и развернуться к нему.

– Ты ведь родился во Фракии? – спросил Аммоний. Он щурил глаза от солнца, и трудно было прочесть что-то на его дряхлом лице.

– Неожиданный вопрос. Я родился в Ремесиане, это Верхняя Мёзия недалеко от границы Фракии. А почему тебя это заинтересовало?

– Возраст подходит, – вместо ответа сказал Аммоний задумчиво. – И ты сын военного, не так ли? Но не простого солдата?

– Да, мой отец Эмилий – сенатор, был комитом и наместником, но выдвинулся при Валенте из младших офицеров. Простым солдатом был мой дед. К чему ты ведёшь?

– Пророчество гласит, – сказал Аммоний, всё так же щурясь, – что василевсом Востока после Феодосия станет воин и сын воина, незнатный, родом из Фракии, примерно твоего возраста, по имени Маркиан.

Настало молчание. Маркиан шумно выдохнул, снял клобук и вытер головным платком внезапно вспотевшую шею.

– Учитель, – сказал он вполголоса, – ты ведь помнишь эту историю: Валент казнил сотни человек только за то, что их имена начинались на «Феод», потому что какой-то гадатель предсказал…

– Прекрасно помню. – Аммоний снова неторопливо зашагал, и Маркиан последовал за ним, отстав на полшага.