Забвение истории – одержимость историей

История в памяти От индивидуального опыта к публичному инсценированию [360]

Предисловие

«Настоящее – это не то, что станет прошлым в будущем», – гласит первая фраза в автобиографическом романе Мартина Вальзера[361]. Память не может притязать на настоящее. На происходящее сейчас реагируют органы чувств, определяя наши восприятия и переживания. Лишь после того как событие минуло, оказалось прервано или завершено, наступает черед памяти. Но она, по мнению Вальзера, имеет дело уже с иным событием, не таким, каким оно было прежде, а таким, каким оно видится новому настоящему, и это всякий раз бывает по-другому. Каждое новое настоящее судит о прошлом, выносит свой вердикт прошлому, которое никогда не совпадает с бывшим настоящим. Пока прошлое оставалось настоящим, оно было пронизано ожиданиями будущего. Но это будущее минувшего прошлого и есть то, что уходит первым. Ведь будущее того прошлого становится настоящим, и мы сами оказываемся судьями, которые дают оценку достижениям и упущениям этого прошлого, его иллюзиям, заблуждениям и пагубным утопиям. Прежнее настоящее без его тогдашнего будущего кажется чужим, почти неузнаваемым из-за огромного расхождения между настоящим с видом на будущее и настоящим с точки зрения прошлого.

Люди не могут отказаться от воспоминаний, с помощью которых они расширяют свой темпоральный горизонт, охватывающий помимо очередного настоящего также то, что уже или еще отсутствует. Воспоминания используются в качестве формы сверхчувственного восприятия. Вспоминаемое прошлое может оказаться всего лишь вымыслом, фальсификацией, иллюзией, но оно воспринимается – интуитивно и субъективно – как нечто подлинное. Однако важнее подлинности того, что вспоминается, является его значимость: «Прошлое становится значимым в нынешнем воспоминании. Прошлое – это то, о чем рассказывают сегодня. <…> Вспоминать – значит придавать прошлому нынешний смысл»[362]. Благодаря воспоминаниям человек не только расширяет свой временной горизонт, он обретает решающую для себя способность к рефлексии. «Тот, кто обращается к прошлому, встречается с самим собой»[363]. Прошлое – это зеркало, в котором я вижу себя нынешним, а также то, что я считаю самим собой во все новых обличьях. Зеркальное отражение может героизировать, может увеличить вдвое, а может подчеркнуть негативные, постыдные черты. Хотя прошлое не обладает автономным онтологическим статусом и зависит от нашего обращения к нему, оно отнюдь не является такой переменной, которая целиком задается нашими потребностями и настроениями. Прошлое не исчерпывается нашим индивидуальным или коллективным обращением к нему; прошлое нельзя монополизировать, оно не поддается ни окончательной оценке, ни его длительному отрицанию, а главное, его никогда нельзя уничтожить полностью. Многочисленные попытки монополизировать прошлое, дать ему окончательную оценку, отречься от него или уничтожить его убедительно доказали это. Прошлое настаивает на том, чтобы его признали, оно снова и снова требует считаться с ним[364].