Забытые боги

— Хорошо, что у нас это произошло естественно, а не заняло много времени, несмотря на инопланетность…

(Слушая Кристину, я вспоминал о своем Поводыре, но не говорил ей о нем. Получалось, что мы с Кристиной подчиняемся — подчинились однажды — одной и той же воле, существующей в человеке. Открыли ей ворота..)

Этот вопрос Кристина должна была задать, и она его задала:

— Послушай, а как поживает твоя страна? Я знаю о ней только то, что там все время что-то происходит. Не мелкое, как у нас, как в любой старой стране — вроде убийств, ограблений, мошенничеств, пожаров, а крупное — какие-то вещи, что сотрясают ее всю.

Я долго не отвечал. Потом начал сообщать осторожные слова. Вытаскивать одно за другим из глубин сознания:

— Мою страну очень долго били. Даже не били — избивали… — Я говорил, а мне увиделась вдруг огромная, худая, с страшно выпиращими костями скелета лошадь на мглистом и сыром лугу; она стояла, понурив тяжелую голову, и неизвестно было, начнет наконец щипать траву или, подогнув передние ноги, ляжет. Раскинется на весь луг, расчертив его ребрами-меридианами. — Избивали… — Я и не заметил, что говорю уже не про страну, а про лошадь, на чьей подергивающейся шкуре отчетливо видны множество белых шрамов от былых побоев: — Приучили к шорам. Водили на работе по кругу, исхлестывая кнутом. Кормили еле-еле… Она выжила, но очень больна. Очень… И теперь часто не понимает, чего от нее хотят новые хозяева. Ей, кажется, просто хочется лечь и не вставать…

Я не должен был этого говорить о своей стране — выговаривалось само. Скоре даже, себе; я надеялся, что сказанное пройдет мимо внимания Кристины. Нет, не прошло.

— И ты сбежал от нее?

— Я сбежал из маленькой национальной республики, которая ей принадлежала. Когда развалился Советский Союз, в республике начались сложности, которые тебе, американке, трудно будет понять. Все-таки объясню: изгнание "некоренного" населения.

— А почему ты не вернулся на родину?

— Ей было не до меня.

На этот раз долго молчала Кристна. И вот сказала:

— Скажи спасибо Америке: ей до всех.

— Спасибо.

В другой раз Кристина не могла сдержаться от напора слов и уже на крыльце выпалила:

— Ты мне как-то говорил, что сильно зависишь от погоды. Ох, что твоя погода по сравнению с непредсказуемостью моего шефа! У него все погоды внутри! Сегодня солнце, завтра дождь. Ливень!.. А физиономия мужа! А дочерины чуть ли не ежедневные фокусы! То она хочет разукраситься тату, то у нее засос на шее (ну, это, мол, просто так, играли…), то она не хочет больше учиться, то она приходит в четыре утра, то она хочет другую машину, то она на грани самоубийства, и я знаю, что это не только слова… Погоди, я сейчас успокоюсь. Огляжусь, увижу твой мирок вокруг себя и успокоюсь. — Кристина избавилась от сумочки, поправила блузку, волосы, оглядела комнату. — Боже, как тихо! Ну вот, первый за последние четыре часа свободный вздох.

Наконец-то она посмотела на меня внимательнее.

— А вот ты — как дерево: к тебе можно прийти в любую погоду, ты внешне неизменен, хотя, может быть, под твоей корой что-то и происходит. Происходит? Да неужели? Где ты так научился держаться? Или всегда был таким? Ой, слушай, погладь меня. Сначала волосы. Вот так. А сейчас спину. Обеими руками… Прижми меня к себе…Ты был на лугу? От тебя пахнет медом…

— Скажу тебе комплимент, — услышал я в следующий ее приезд. — Меня из-за тебя скоро уволят!

— Что случилось?

— Была беседа с шефом. Он сказал, что я теряю кураж. Ну, драйв. И это чувствует и он, и сотрудники. Что-то, сказал он, вас тормозит. Что-то вам мешает. Что-то отвлекает. Видел бы ты его пронизывающий взгляд! "Не заболел ли кто дома? Как здоровье вашей матушки? Мужа? Дочери?" Об одном только он не спросил — не завела ли я любовника? Но этот вопрос, что называется, светился в его глазах, тем более, что он слегка в меня влюблен…

Кристина передохнула.

— Ты плохо на меня действуешь. Ты плохой пример. Ты меня растлеваешь — вот какой получается комплимент. Ты типичный downshifter, то есть соскользнувший, то есть спрыгнувший с карусели, это уже появилось в нашей жизни.

— Совсем не новое, — защищался я. — Это было всегда. Я как-то прочитал про римского императора Диоклетиана. Он вдруг сошел с трона, отправился в деревню и стал выращивать капусту. Когда к нему пришли придворные с вопросами, что случилось и не пора ли вернуться к власти, он повел их в огород и сказал: посмотрите, что за капусту я вырастил!.. И еще. В Японии, самой, по-моему, занятой стране, появились хикикомори, "выпавшие из общества". Это тоже самое, что твои downshifterы. И их всё больше. Так что будущее принадлежит огородникам. Кстати, ты хоть раз глянула на мои грядки?

— В каких же мы с тобой в разных измерениях…

А через пять дней, снова лежа на диване, Кристина произносила, глядя не на меня, а в потолок:

— Вот о чем я подумала по дороге, вот о чем хотела тебя спросить: ты останешься здесь на зиму?

— Не знаю. Скорее всего, нет. Слишком будет тоскливо. Ты ведь приезжаешь редко. Я в последнее время не знаю, куда себя деть без тебя. Такой вот комплмент.