Забытые пьесы 1920-1930-х годов

ОТЕЦ. Энгельс вот пишет: «Без относительного покоя нет развития»^{313}. А где у меня хоть самый относительный покой, когда дома полное беспокойство. Где тут самому развиваться? Со старухой мы до сих пор врозь. Я ей Нинушкиного дневника простить не могу… Лизавета моя с ног сбилась с фабрикой своей, алебастр ищет. Ее, слышь, в районный совет избирать хотят — активная… Вчера в оперу пошел — «Царская невеста». Ну, думал, послушаю с горя, как у царя невеста поет. Но засела у меня Нинушка в голове, не дала покою. Так и ушел, как не слышал… Сегодня опять у них собрание, опять Нинушку к ответу тянут. Похудела она с этих ответов… Вот скажи-ответь, детей я своих воспитывал в духе понимания классовой принадлежности. А они — как к Нинушке подходят, они ее понять не желают. За каждым словом заднего смысла ищут, как будто ее раскулачивать надо… Она, пожалуй, от Виктора уйдет. Они уж и не говорят между собой… И Вера ходит надутая, глаза красные. (Понижая голос.) «Отбила, говорит, Нинка». Это про вас. А как можно человека отбить? Человек сам определяет, с кем ему быть надо. И выбирает сам… Налей еще стаканчик, коли не жалко.

РЯДОВОЙ. Да, сердится на меня Вера. Я ей письмо напишу. А тебя, Петр Никитыч, я вот зачем позвал. Собирайся в дорогу — поедешь автоматы принимать.

ОТЕЦ. Это можно. Далеко ехать-то?

РЯДОВОЙ. Не дальше земли. В Америку.

ОТЕЦ. О-ох… Да. Что ж… Нам и в Америку ездить. Только как изъясняться там — пальцами?

РЯДОВОЙ. Найдем способ. Пятерых мастеров отправляем. И одну молодую нашу автоматчицу, чтобы тебе не скучать…

ОТЕЦ. Нинушку? Э, Александр Михайлыч, вот спасибо, вот спасибо!

РЯДОВОЙ слушает телефон, кладет трубку.

У Нинушки на автоматы высшие способности есть — она на них как на рояли играет. Первая ученица у меня, а я к автоматам строгий — не подходи. Налей еще стаканчик за Нинушку.

Входит СЕРОШТАНОВ.

2

СЕРОШТАНОВ. Александр Михайлыч, Нину из партии исключили.

ОТЕЦ. Как это возможно?

РЯДОВОЙ. За что?

СЕРОШТАНОВ. Фу! (Сел, вскочил.) Цыца ее дневник на общем собрании читала, с комментариями. Ну, правда, были там недисциплинированные слова… Но и только. Ей бы сидеть спокойно, а она не выдержала и говорит: «Если рады вы тому, что стою я перед вами раздетая и дрожу, а вы хихикаете, боитесь, чтобы самих не раздели, так я презираю вас. И знаю, что партийцы вы никудышные…» Тут уж все зашумели, а она ушла. И мы ее исключили заочно.

ОТЕЦ. Вот тебе и Америка.

РЯДОВОЙ. Безобразие. Сущее безобразие. Читать дневник на собрании. Вы-то где были?

СЕРОШТАНОВ. Я был в меньшинстве. Постановили меня переизбрать за примиренчество… Цыцу выдвигают секретарем.

РЯДОВОЙ. А Накатов?

СЕРОШТАНОВ. Молчал. Он всегда молчит.

РЯДОВОЙ. Не узнаю Василия.

СЕРОШТАНОВ. О нем вопрос стоит на другом ребре. Он, конечно, ваш друг до гроба, но и мы ему предложим тему для выступления… О чертовой перечнице.

РЯДОВОЙ. Где Нина?

СЕРОШТАНОВ. Она на моей квартире меня ожидала. Сидит, картинки рассматривает, чертежи, книжки. И ни словечка. Я было завел волынку — утешать. «Не надо, говорит, Паша, я сама утешусь». И ушла.

ОТЕЦ. Позвонить бы домой. Узнать. Неровен час — она девчонка горячая.

РЯДОВОЙ (вздрогнул). Д-да. Обязательно. Немедленно.

Набирает номер.

Вот история с географией. Кто это? Вера? Да. А Нина дома? Нет… А ты… не желает продолжать. (Кладет трубку.) Ну-ну…

Звонок. Берет трубку.

Ждем!

СЕРОШТАНОВ. А у Цыцы с Виктором дружба — не разольешь! (Вскочил.) Я этой партийной рецидивистке своими руками жизнь укорочу.

РЯДОВОЙ. Только не сейчас. Они пришли.

Входят ГОРЧАКОВА, ВИКТОР и КУЛИК.

3

ГОРЧАКОВА (Виктору.) Сероштанов уже здесь.

ВИКТОР (Горчаковой). Прибежал новости передать? (Громко.) А жена у меня теперь беспартийная — слышали? Легче будет жить, надеюсь. Ссор меньше и внимания к мужу больше. А то за последнее время посторонние интересы заели. Вам, Паша, надеюсь, докладывал?

РЯДОВОЙ. Это что — имеет отношение к строительству цеха?

ВИКТОР. Прямого отношения не имеет, но…

РЯДОВОЙ. А кривыми займемся на досуге.

ВИКТОР (Горчаковой). Задело его! (Вслух.) Вас цех интересует? Пожалуйста.

Вынимает и раскладывает материалы. Горчакова шепчет ему — он кивает утвердительно головой.

ГОРЧАКОВА. Прошу слова для заявления. Здесь присутствуют беспартийные. И мы не можем начать, пока…

ОТЕЦ. Я уйду, уйду. Где кепка моя? Спасибо за компанию. (Тихо, Рядовому.) Я Василь Ефимычу позвоню — вдруг Нина там.

Идет к двери. Вынул гвоздь. ВИКТОРУ.