Забытые пьесы 1920-1930-х годов

ГОРЧАКОВА и ВИКТОР выходят.

5

СЕРОШТАНОВ. И кто с этой бабой спать решается? Сверхъестественно!

РЯДОВОЙ. Ну-ну… С завтрашнего дня к тебе начнут преподаватели ходить на дом. Ты им дверь отпирай.

СЕРОШТАНОВ. На какой предмет?

РЯДОВОЙ. Главное — учись лучше. Вот. И Нину мне найди, обязательно найди.

СЕРОШТАНОВ. Будет исполнено, товарищ начальник!

Уходит.

РЯДОВОЙ (один). Ну-ну…

Ходит крупными шагами по комнате, набирает номер телефона.

Не спишь? Запиши на завтра: о консервации на проволочно-гвоздильном заводе… О руководстве завода… Еще как. Включи в список персонально обучаемых директоров Сероштанова… Серо… Серые штаны. Павел… Не знаю. Из группы посылаемых нами в Америку фамилию Ковалевой вычеркни… Или нет, возьми пока в скобки… Все.

Кладет трубку. Ходит. У зеркала.

«Еще мы будем счастливы, но уж висок седой…» Седой, седой. Седина в борову, а бес в ребро. Любви все возрасты…. Я вас люблю — любовь еще быть может… Быть может — может быть. Быть или не быть — вот в чем вопрос. Вопрос поставлен на другое ребро. Ах, Василий, Василий. И Нина… Что Нина? Ничего. Ну, так что? Так просто… То-то же!

Садится к столу, пишет.

«Милая Вера. Давно А хотел тебе написать…»

Рвет.

И до сих пор не удосужился… (Пишет вновь.) «Не сердись, Вера, на меня за эти неприятные строки…»

Рвет.

Пятачок стоит! (Пишет вновь.) «Вера, принимая во внимание все обстоятельства…»

Рвет, пишет вновь.

«Милая Нина!» Опять Нина?

Рвет.

Ничего не получается. Надо спать. Спать тебе надо, старик.

Звонок телефона. Слушает.

Да-да… Обязательно, скорей!

Кладет трубку, перекладывает книги на столе.

Входит НИНА.

6

РЯДОВОЙ. Вот. Это очень хорошо, что вы пришли… Я, собственно, надеялся и даже беспокоился. Садитесь. Сейчас будет чай, и все. Домработница моя спит — я принесу сам. Ну-ну…

Вышел. Нина осматривается, вынимает из кармана летнего пальто револьвер. Взвешивает на руке: «Карман оборвет». Кладет на полку около книг. Входит РЯДОВОЙ с подносом, на котором чай и печенье.

РЯДОВОЙ. Совершенно как в ресторане. Куда вам удобнее? Вот кресло большущее, философское кресло. Поесть хотите?

НИНА. Нет — я не голодная… Хорошая у вас квартира. (Глотнула чай и отставила.) Сначала я поледенела, не знала, куда глаза деть, куда руки спрятать, очень они дрожали, а потом, когда Цыца заговорила, все провалилось куда-то, только в ушах звенит… Все молчат, на меня не смотрят, дескать, сама тони, нас за собой не тяни. Вот…

Пауза.