Забытый. Москва

—  Хха! Ну, Мить, ты ей-Богу!.. Первый день меня знаешь? Я не только там и там, я еще и вон там, и вот тут, и сбоку, и как хочешь. Я их всех, козлов, по кругу пущу и лбами столкну, они так из-за меня между собой перебодаются  — шерсть клочьями полетит!

—  Твоими бы устами, Юли, мед пить,  — Дмитрий смотрел так откровенно, столько в его взгляде было восхищения и любви, что Юли загорается радостью и смущением, шарит по столу руками и глазами одновременно, хватает кувшин и подливает себе еще:

—  Что я и делаю по мере сил!

Тут в столовую ввалился отец Ипат. Он хищно оглядел стол и прорычал:

—  Уже мед спозаранку хлещут! Подождать не могли, что ль?! А тебя, Митрий, между прочим, Великий князь требует. Немедленно! И сильно обижается, почему ты вчера к нему не зашел.

И теперь на стене Дмитрий все-таки упрекнул:

—  А что ж ты вчера не зашел? Мне и не доложил никто. Утром только уж, отец Ипат когда... Что ж ты? Друг называется.

—  Прости, тезка. Устал как черт. Дело уже к вечеру, там жена, там дети, пока очухался  — ночь... Э-э, да что я оправдываюсь?

—  Действительно...

—  Не то все! Боялся  — не примешь. Скажешь  — завтра.

—  Ох и дура-ак!  — Дмитрий посветлел лицом.

—  Да сейчас-то вижу, что дурак, а вчера... — Бобер посмотрел виновато.

—  Ладно уж. Только смотри! Выкинь из башки всю эту дурь. Ты теперь для меня  — и главная забота, и главная надежда, и самый желанный гость. Понял?!

—  Понял.

—  Гляди у меня! Теперь обскажи поподробней, пока лишних ушей нет, с чем и зачем приехал, что от меня надо?

—  От тебя кроме кремля пока ничего. А приехал... Да просто соскучился! Ну и узнать, как тут дела, осмот... Да! Действительно, пока лишних ушей нет... Тайный ход из кремля где ведете?

—  Вот тут, под нами, из Чешковой башни. Вместе ж решали. Забыл?

—  Не забыл. Но только об этом уже пол-Москвы знает.

—  Да ты что?!!

—  Вот тебе и что. Отсюда совет. Даже не совет, а просьба, даже требование. Требование не мое, а обстоятельств. Здесь тайный ход не делать.

—  Да уж теперь... Что толку его делать.

—  Именно. Значит, тогда так: поручи это дело полностью Иоганну. И всех других от него отсеки. Бояр, начальников разных там  — всех! Чтобы он там, внизу один распоряжался и отчитывался только перед тобой.

—  И что?

—  Иоганн будет там копаться очень активно, и для всех это будет знак, что ход делается, а мы его делать не будем. Выкопаем только, скажем, колодец для отвода глаз.

—  А ход?

—  А ход из Собакиной башни в берег Неглинки, в бурелом. Знаешь то место?

—  Да-да-да-да-да! Но тогда и там Иоганн?

—  Ну а как же. Ты официально поручи ему надзор за колодцами в башнях. И все. Ведь еще и у Свибла колодец будет. Так что никто ничего заподозрить не должен.

—  Добро! Что еще?

—  Еще? Все. Только рот на замок  — и все.

—  Это понятно. Ты-то что дальше?

—  Я, тезка, в Серпухов смотаюсь. Посмотрю, как там мои арбалеты, арбалетчики. Как Окский рубеж смотрится.

—  Эх! Мне бы с тобой! Да дела не пускают. Митрополит Тверью пугает, Кашинский князь защиты просит  — тьфу!

—  Что поделаешь, доля твоя такая. Терпи! А мы за тебя постараемся. Знаешь, не получается у меня в Нижнем с арбалетчиками. Ни черта! Придется, пожалуй, всех своих из Серпухова туда забрать.

—  Всех-то зачем? Ну как всех там и положишь?

—  В одинаковых условиях надо держать. А насчет потерь.. . Чем стрелков больше, тем потерь меньше. Но только что с того? Если я и всех заберу, до последнего человека, и то это будет капля в море. А с татарами без арбалетов  — дохлый номер. У меня одна надежда: может, хоть когда работу моих стрелков увидят, призадумаются.

—  Да, брат, барана хоть под нож, хоть к яслям, один черт за рога тащить приходится. Упирается!

—  Упирается,  — смеется Бобер.  — Братишку отпустишь со мной?

—  Зачем?

—  Ну, неудобно. Его же удел. Что мы там без него нахозяйствуем? Надо с хозяином.

—  Какой он еще хозяин,  — важно, по-взрослому, по-вельяминовски цедит Дмитрий,  — впрочем, если захочет  — пускай. Привыкает, учится...

—  Давно пора.

—  Князь Владимир! Мы в гости к тебе. Можно?  — монах открыл и с трудом протиснулся в низенькую сводчатую дверь.

—  Заходи, Ипатий. С кем ты?

—  А вот, князь мой волынский из Нижнего наведался, хочет с тобой потолковать.

—  Со мной?! О чем?  — навстречу Дмитрию поднялся долговязый (уже выше его) и широкоплечий, но еще по-детски худой и неуклюжий парнишка. Лицо, как и у братанича, круглое, простоватое, но глаза большие, внимательные, в них радостный испуг.

— Здравствуй, князь!  — Дмитрий протянул руку и ощутил в своей ладони широкую, крепкую и сухую ладонь, энергичное пожатие. «Что ж, молодец. С таким пожатием по крайней мере не размазня и не раздолбай».

—  Здравствуй, князь... Бобер,  — Владимир запнулся, смутился и сразу покраснел чуть не до слез.

—  Бобры князьями не бывают,  — Дмитрий постарался улыбнуться попростодушней,  — вернее, князей Бобрами не зовут. Но мне это прозвище нравится. Деда моего так называли, а он умница был и храбрец, настоящий богатырь.

—  Рассказывал мне Ипатий и о нем. Вы проходите, садитесь.  — Владимир оправился от смущения, приободрился.