Зачарованная кровь

Он мягко берёт мои руки в свои, переплетает пальцы. Легче не становится. Я ещё не разучилась видеть белое и чёрное, и то, что мы только что сделали, далеко от праведности. И тут не получится перенести всю вину на одного Анвара, ведь это я дала ему власть, а значит, ответственность на нас обоих. За то, что уже случилось, и за всё, что может произойти дальше. Отныне колесо пущено с горы, и теперь оно или раздавит, или унесёт в лучшее завтра.

– Нам нужно… спешить. – С трудом сглотнув, нахожу его долгий взгляд и придвигаюсь чуть ближе, доверительно роняя голову ему на плечо. – Новость дойдёт до отца быстро, а мне бы хотелось опередить сплетни.

– А ты готова? – с сомнением спрашивает Анвар, так уютно зарываясь носом в мои волосы, что пряное тепло его дыхания прокатывается по шее.

– Нет. Но уже поздно отступать.

***

В том самом приёмном зале, где не так давно впервые встретилась с незнакомцем графом Эгертоном, сегодня день обращений. Когда король готов встретить любого подданного, выслушать и помочь. Вот только много лет никто не пытается сюда ходить и что-либо просить, потому что это бесполезно. Простолюдинам жаловаться – только сотрясать воздух, а аристократы лучше найдут, кому из вельмож дать мешочек обленов, да решить свою проблему тихо. Однако традиция восседать тут в срединный день седьмицы осталась, и когда двери передо мной распахиваются, впереди виден и тронный постамент, и дремлющий на подушках отец, и даже лениво почитывающая книгу Глиенна. Эти несколько шагов до трона мне надлежит сделать самой, а ноги будто ватные несмотря на всё влитое Анваром тепло. Он остаётся позади, в незапертых дверях: как толкнувший с обрыва и наблюдающий за полётом.

Крепче сжимаю свиток и уверенно иду дальше, чувствуя на себе взгляды слуг и стражей по периметру зала. Выглядеть сильной. Не дрожать, хоть без таких нужных рук прохлада просторного зала моментально кусает предплечья. Ступать к своему трону гордо, демонстрируя полное право по крови. Глиенна, наконец, поднимает взгляд от книги и с прищуром смотрит на меня:

– Виола? В чём дело?

Встрепенувшись от её визгливого голоса, хлопает глазами отец, едва не зевая спросонок. Бьющий через витражи красноватый солнечный свет падает на его помятое одутловатое лицо и выставленные по сторонам от постамента бронзовые фигуры барсов, замерших в прыжке.

– Милая? – бормочет он, садясь чуть прямей.

Я прочищаю горло и разворачиваю пергамент ледяными негнущимися пальцами. Спокойно, спокойно. Дышать. И гордо, с королевским достоинством зачитать короткий текст:

– Я, кронпринцесса Виола Артонская, согласно закону Афлена о праве Ятиха, вызываю Казера Воскрешённого на поединок за корону. Право подтверждено следующими преторами: ленегат Его Величества Халрок Нэтлиан, глоссарий короля Мэнис Лидианская, высший азис Итан Данг и лорд казначейства Родерик Белларский.

Выдох, упорно не смотрю отцу в глаза, и последняя деталь: вытаскиваю из-за пояса платья свой нож, украшенный плетью династической розы и сапфиром на железной рукояти. Вставив клинок в пергамент, бросаю его к подножию трона и только после этого медленно поднимаю взгляд. Звонкое бряканье металла о выбеленный мрамор эхом разносится по залу и отдаёт в затылок.

Малахитовая зелень радужки отца словно подёргивается дымкой. Это шок и боль предательства, совершённого моими руками, и болотные духи, как я себя сейчас ненавижу. Как хочу кинуться вперёд, разодрать в клочки кхоррову бумагу и больше никогда не помышлять о подобном. Будто смотрю в собственные глаза в отражении и забиваю нож в свою грудь. Потрясённый шёпот катится свинцовым комом в грудь, грузом, который я больше никогда не скину:

– Виола… как ты могла?

– Поединок завтра после полудня, – высоким истончавшим голосом, почти сорвавшись.

Упрямо отвернувшись, лечу к выходу из зала насколько могу быстро. Будто мне в спину сейчас метнут копьё. Этого не происходит, зато визг Глиенны слышно, наверное, до самого Багряного моря:

– Неблагодарная дрянь! Да что ты о себе возомнила! Жалкая змея, и почему тебя не придушили ещё в колыбели…

Остатки ругательств приглушаются, когда за мной закрываются двери, и я практически падаю в объятия Анвара, отчаянно всхлипывая. Дорогая мачеха, меня не придушили в колыбели, потому что я родилась покойницей. И очень сильно хочу ожить.

10. Поединок

Удар рукоятью меча под дых – такой сильный, что сгибаюсь пополам, пытаясь поймать ртом воздух. Никто не пытается меня щадить, добивая локтём по спине, и я подкашиваюсь, падая на колени. Через боль позвонков поднимаю голову и, всхлипывая, ловлю тяжёлый, полный отвращения взгляд малахитовых глаз.