Загадка Туринской Плащаницы

В наше время есть немало наивных людей, склонных поверить даже явному вымыслу. Они не догадываются, что об астральных телах и параллельных мирах заговорили в середине XIX века. Тогда в науке получила признание «воображаемая геометрия» (так назывался приоритетный мемуар – научная работа – замечательного русского математика Н. И. Лобачевского). Идея многообразия возможных геометрических систем, дурно понятая мистиками, послужила для них основой представлений о неких параллельных мирах в пространствах иных измерений…

Предположим, существует «параллельный мир», а переход в него осуществляется посредством освобождения души от тела. Каким образом обитают там души? Были они там до нашего рождения? Зачем понадобилось им посетить этот мир? Туристическая экскурсия, пикантное развлечение, что ли? Обреченные на вечный рай, будут ли они там счастливы вечно? Многих ли удовлетворит бездеятельное инобытие? Для творчески одаренной личности это будет сущим наказанием, даже адом! На кого же ориентирована вера в райское блаженство? Чем больше думаешь об «иномирах», тем больше недоуменных вопросов. В конце концов, приходишь к выводу: нелепая выдумка, рассчитанная на непритязательную публику и слепую веру.

В исламе блаженство воплощено в образах сугубо житейских, земных. Там душу усопшего услаждают прекрасные гурии… В общем, имеется все то, чем обладает в земной жизни пресыщенный богатством падишах. Беднякам, лишенным этих благ на земле, предлагают утешиться надеждой обрести их посмертно. В подобных случаях религиозный фанатик порой жаждет смерти или, во всяком случае, готов принимать ее как благо.

Как ни рассуди, скучная, а то и пошлая получается вечность: лишенная дерзаний, творческих порывов, свободы поисков и сомнений, ошибок и озарений. Удовлетвориться ею способны лишь самые непритязательные обыватели, обделенные при жизни многими человеческими, духовными радостями.

Мечтающий о таком убогом бессмертии недостоин вечности. Он слишком привязан к жалким материальным благам.

Вечное мгновение

Идею рая и ада можно истолковать аллегорически.

Наша сознательная жизнь пребывает в вечном настоящем. Мы сохраняем память о прошлом, но тоже в настоящем и так же думаем о будущем.

Как отметил еще Эпикур, смерть для каждого из нас существует лишь умозрительно. Пока мы живы – ее нет, когда она пришла – нет нас. Мы переживаем не смерть, а предчувствие ее, мысль о ней. Наша смерть будет отмечена сторонними наблюдателями. Для них она – реальность, для нас – мнимость.

Можно предложить гипотезу, основанную на субъективности момента смерти человека. Последний миг для него не прерывается, а переходит в вечность. Текущие события жизни прекращаются, но остаются переживания того мгновения.

В каждый миг бытия мы соединяем настоящее-прошлое и будущее в единый сгусток, и не время уходит, как обычно говорят, а сменяются события все в том же вечном настоящем.

Некогда русский физик Н. А. Умов писал: «Течет не время, течем мы – странники этого мира». Хотелось бы добавить: а может быть, и весь мир течет в нескончаемом недвижном мгновении настоящего? Смерть прекращает для умершего поток событий. Остается – вечность…

Объективно жизнь человека прекращается. Но ведь и жизнь и смерть – индивидуальны. Тут каждый, что называется, сам за себя. Поэтому и точка отсчета – личная, субъективная.

Формально рассуждая, при бесконечной делимости времени последний миг действительно может длиться сколь угодно долго. Всегда будет возможность разделить оставшуюся частицу надвое и так далее, до бесконечности.

Однако, если приблизить такую абстракцию к реальности, выясняются два обстоятельства. Первое: в пространстве мы имеем предельные размеры материального объекта, минимальные сгустки материи-энергии – кванты. Признав единство пространства и времени, приходится в таком случае для минимальной «порции» пространства предполагать и минимальную продолжительность во времени, не равную нулю.

Второе обстоятельство связано с возможностями нашего восприятия наименьших «порций» пространства и времени. Органы чувств человека – не очень-то совершенные «измерительные приборы». Миллионные или даже тысячные доли секунды остаются для нас неуловимыми. Следовательно, бесконечного деления предсмертного мгновения ожидать стоит лишь с ничтожно малой долей вероятности.

И все-таки последняя вспышка сознания – прощание с жизнью – может быть необыкновенной, разворачивающей целые каскады событий (воображаемых) и ярких эмоций, зависящих от того, каким пришел человек в это состояние, что раскроет перед ним совесть, незаметно ведущая счет добрым и дурным поступкам.

Недаром во многих религиях существует обряд приобщения к близящейся смерти, покаяния и отпущения грехов. Очищение от духовной порчи, скверны дает надежду на умиротворение перед вечным покоем.