Загадка Туринской Плащаницы

«Для марксистской философии трагизм смерти снимается именно тем, что индивид как носитель всеобщего остается жить в роде… Марксизм-ленинизм – философия оптимистическая: человек и после смерти остается жить в результатах своего творчества, – в этом марксизм видит его действительное бессмертие».

Странное и наивное суждение. Реальный трагизм смерти личности, каждого из нас иллюзорно снимается сознанием, что остаются жить другие (будто им, в свою очередь, не придется умирать) и некие продукты труда. Но ведь нормальное сознание подсказывает, что вовсе не в этих людях и вещах продолжает жить умерший человек, а они перестают жить для него. Каждого страшит потеря себя самого, собственного сознания, своей, индивидуальной, неповторимой жизни, невозвратный уход от близких любимых людей.

Вспомним диалектические упражнения Ф. Энгельса:

«Отрицание жизни, по существу, содержится в самой жизни, так что жизнь всегда мыслится в соответствии со своим необходимым результатом, заключающимся в ней постоянно в зародыше, – смертью… Жить значит умирать».

Исповедуя диалектику, Энгельс «отменил» жизнь, сведя ее к умиранию. Было бы интересно выяснить, развивая мысль о таком отрицании жизни в жизни, можно ли тот же прием использовать для смерти? Присутствует ли в ней отрицание самой себя? Увы, когда речь идет о смерти индивида, она выглядит безоговорочной реальностью, не содержащей в себе никакого самоотрицания.

Идея смерти как необходимого результата жизни достаточно страшна. Заметим, что в марксизме-ленинизме всегда цель и результат преобладали над средствами. Такая теория не выдерживает проверки практикой. Цель и средства к ее достижению должны находиться в гармоничном единстве. К сожалению, в жизни общества (особенно в буржуазных «демократиях» под железной пятой капитала) этот идеал остается туманной мечтой.

Судя по всему, Энгельс верил в вечность и беспредельность Вселенной: «…У нас есть уверенность в том, что материя во всех ее превращениях остается вечно одной и той же, что ни один из ее атрибутов никогда не может быть утрачен ичто поэтому с той же самой железной необходимостью, с какой она когда-нибудь истребит на Земле свой высший цвет – мыслящий дух, она должна будет его снова породить где-нибудь в другом месте и в другое время», – писал он.

Картина получается оптимистичной… если удовлетвориться только первым впечатлением. Осмысливая ее, приходишь к печальным выводам.

Все-таки получается, что мироздание мертво. Повсюду в нем происходит механическое движение мертвой материи. Лишь кое-где кое-когда в этой мрачной бездне вдруг сами собой «возгораются» редкие отдельные очаги жизни, как темной ночью светлячки, чтобы вскоре угаснуть и исчезнуть без следа.

На этаком фоне вряд ли утешительными будут такие, например, доводы П. П. Гайденко: «В марксистской философии конечность индивида рассматривается как диалектический момент существования человечества, восходящего в своем поступательном развитии к более совершенным общественным формам выявления “сущностных сил” человека».

Странным видится «восходящее» движение человечества по бесчисленным ступеням отживших поколений. Куда ведет этот путь? Не в бездну ли небытия? И что означают «более совершенные общественные формы» и более полное выявление сущности человеческой? Не то ли, что благодаря этим достижениям и выявлениям в ХХ веке разразились две мировые войны, каждая из которых по числу убитых превзошла все предыдущие войны в истории человечества, вместе взятые?

И еще одно недоумение: да ведь и человечество вовсе не бессмертно! Придет пора – возможно, всего лишь через сотни лет – и оно исчезнет, как множество других биологических видов. Иначе быть не может: вечной жизнью не наделен не только индивид, но и все индивиды, вместе взятые, любые виды живых организмов.

Если жизнь личности – умирание, то и жизнь человечества – то же самое, только длящееся более долгий срок. Оно тоже бренно.