Загнанных лошадей пристреливают, не правда ли? Скажи будущему – прощай

– Почему ты не забрал трейлер? – сразу спросил он.

– Произошла небольшая задержка, и нам пришлось это дело отложить.

– А Мэндон сказал, что все отменяется.

– Ну отменяется, временно. Однажды он нам еще понадобится…

– Ничего не пойму. То у тебя не было сил и часа вытерпеть, а теперь тебе уже ничего не нужно.

– Спонтанное поведение – один из симптомов мании величия. Я же сказал тебе: возникли некоторые осложнения.

Он недоверчиво рассматривал меня.

– Так что же все-таки произошло?

Я вытащил из кармана пять сотен:

– Вот. Здесь мой долг, аренда трейлера, плата за его простой и за моральный ущерб. Остаток отнеси на прокат «зефира». Он мне будет нужен еще несколько дней…

Мейсон снял рукавицы и взял деньги, подмигивая мне правым глазом.

– Так дельце выгорело, – догадался он.

– Черт возьми, – огрызнулся я, – думаешь ты единственный, кто может ссудить мне немного денег?

– Неплохая ссуда. Так что это было за дело? – не унимался он.

– Старый сплетник, – улыбнулся я. – Ты собираешься сегодня в «Персидскую кошку»?

– Может быть…

– Мы с Холидей сегодня кутнем и, может быть, проведаем тебя там.

«Лакрима Кристи» в винных магазинах было в изобилии. На полках с шампанским стояли бутылки половинные, и обычные, и даже двойные «Магнумы», но «Джеробаума» не было. А я искал «Джеробаум». И только в четвертом магазине, именовавшемся «Эпикуреец», удалось разыскать желаемое. Я заставил продавца завернуть его в белую шуршащую бумагу и перевязать красной лентой. Кроме того, были куплены три фужера, и над ними проделали ту же операцию. Шофер такси удивленно разглядывал мои покупки.

– Что это за свертки?

– Подарок самому себе. Жена родила мне сына.

– Подарок самому себе? Она родила, а вы купили себе подарок?

– Каждый раз, когда она рожает, я делаю себе подарок.

– Может быть, в этом что-то есть, – неуверенно протянул он.

Да и что я мог ему сказать? Просто я предвкушал нашу встречу с Холидей. Тень, омрачавшая наши отношения, исчезла раз и навсегда. Прежние призраки меня больше не потревожат. Бледное лицо с черными волосами осталось лишь воспоминанием о ночном кошмаре… Я был счастлив.

Уже наступали сумерки, когда я подъехал к дому. Некоторые магазины, как люди, которые не доверяют расписанию и прибывают на станцию за час до отправления, уже зажгли огни в витринах. Автобусы забиты были людишками, спешившими домой с работы. У некоторых в руках тоже были свертки и пакеты. Интересно, что они празднуют?

Когда я отпер дверь и вошел, Джинкс и Холидей сидели на диване, а между ними лежали пачки долларов. Она сразу вскочила и, широко улыбаясь, направилась ко мне.

– Что это у тебя в свертках?

– Вино.

– Впервые вижу такую большую бутылку.

– Это «Джеробаум». Я видывал и побольше.

Я расставил на столе фужеры и водрузил бутылку.

– А это что? – удивилась Холидей.

– Фужеры. Из них пьют шампанское…

– Не стоило тратиться, у нас же есть стаканы на кухне.

Холидей, Холидей, ну просто ребенок. Что на уме, то и на языке.

– Нельзя пить шампанское из кухонного стакана, – укорил я ее. – Ты самая нецивилизованная пьяница, которую я только встречал.

Я обнял ее и поцеловал. Она ответила мне тем же. Джинкс тупо уставился на эту сцену. У него за ухом торчал карандаш, а на коленях лежал лист бумаги.

– Я готова целыми днями сидеть дома и ждать, когда вы с Джинксом принесете увесистую пачку денег, – прошептала Холидей мне на ухо. – Мы уже все поделили…

Все еще в обнимку мы подошли к дивану. Деньги были разложены ровными пачками из ста-, пятидесяти-, двадцати-, десяти- и пятидолларовых банкнот. На листе у Джинкса было отмечено количество купюр каждого номинала.

– Все сходится? – съязвил я.

– Не будь таким занудой, – отозвался Джинкс.

– Это я-то зануда?

– Вечно ты нарываешься на ссору.

– О Господи! И кто бы говорил! Да что с тобой сегодня?

– Я имею полное право сосчитать эти деньги, – набычился Джинкс.

– А кто спорит? Я просто спросил: все ли сошлось?

– Я знаю, что ты имел в виду, – не унимался он.

– А, чтоб мне провалиться! Я прихожу счастливый, как младенец, хочу отпраздновать вместе это дело – и вот награда: я должен выслушивать твои упреки…

Холидей положила руку мне на плечо и заглянула в глаза:

– Ты знаешь, сколько приходится на каждого?

– Приблизительно.

– Приблизительно? – хмыкнул Джинкс. – Да он сосчитал все до последнего цента.

– По пятьдесят семь сотен на каждого.

– Отвяжись ты от меня! – рявкнул я на Джинкса. – Это еще только начало, – повернулся и поцеловал Холидей.

Пусть еще позлится немного, ему это пойдет только на пользу. Я мог целовать ее открыто, а ему приходилось украдкой.

– Может, все-таки займемся шампанским? Джинкс, где здесь можно раздобыть лед?

– Я знаю, где стоит холодильник. Этого достаточно?

– К черту холодильник. Нам нужно ведерко со льдом. Фунтов шестьдесят по крайней мере. Мы начнем отмечать это событие здесь, и одному Богу известно, где мы сегодня можем оказаться.

– Я знаю, где сегодня окажусь. У себя дома, – буркнул Джинкс.

– Может, ты сначала принесешь нам лед? – попросила Холидей.

Он скорчил кислую гримасу.

– Черт с ним! Я сам добуду лед. – Я освободился из объятий Холидей и снял трубку.