Загнанных лошадей пристреливают, не правда ли? Скажи будущему – прощай

– Куда?

– Они этого не сказали, сэр… Они очень торопились.

– Черт побери.

– Они только сказали, что вы будете рады уплатить по счету…

– Радости мало, но я сделаю это, – проворчал я, вынимая из кармана десятидолларовую банкноту. – Этого достаточно?

– О да, сэр. Большое спасибо…

Я залпом допил коньяк и вышел из ресторана.

– Скажите, вы не видели мужчину средних лет с симпатичной девушкой? Они только что выходили отсюда. Невысокий мужчина с густыми бровями? Их должен был ждать зеленый «крайслер» с цветным парнем за рулем?

– Это ваши спутники?

– Да.

– Они уехали пару минут назад.

– Вы не слышали, что они говорили шоферу?

– Нет, сэр.

– Вызовите мне такси.

Швейцар вынул из кармана небольшой свисток, подул в него и сделал жест рукой в белой перчатке. Уже через миг у входа остановилось такси. Швейцар предупредительно открыл дверцу и получил за это четвертак. Черт с ними, и с Холидей, и с Мэндоном…

– Куда отправимся, сэр? – прервал мои размышления голос шофера.

– В «Персидскую кошку».

Он повернулся и внимательно посмотрел на меня.

– Вы не знаете, где это находится?

– Знаю, – ответил водитель.

«Персидская кошка» находилась в торговом районе (всего в нескольких кварталах от гаража Мейсона, как оказалось впоследствии), в окружении публичных домов и угрюмых зданий из красного кирпича, погруженных сейчас в темноту. Тускло освещенная улица была пустынна; иногда сюда долетал шум проходящего транспорта, который с трудом можно было услышать через открытое окно в машине.

Такси остановилось, и водитель распахнул дверцу. Из глубины заведения доносились приглушенные голоса, смех и музыка. Я расплатился и вскоре оказался в холле, задрапированном багровыми шторами с двумя цветными фотографиями обнаженных женщин в натуральную величину. Мне сразу стал понятен удивленный взгляд шофера, и я уже не питал никаких иллюзий по поводу репутации этого заведения.

Вход вел в полутемный зал, забитый посетителями с музицировавшим оркестром из трех-четырех человек. Спертый воздух в помещении напоминал вонючий подвал с тараканами. Я немного постоял в нерешительности, но желание немедленно увидеть Мейсона взяло верх, и я решительно шагнул вперед. Из-за шторы появился мужчина в костюме евнуха с накрашенными глазами, снял цепь с крючка и спросил:

– Один?

Я узнал этот голос. Он принадлежал швейцару, с которым мне недавно пришлось говорить по телефону. Теперь он казался мне неприятным и визгливым.

– Один? – снова спросил евнух.

– Один, – подтвердил я.

Он убрал цепь и пропустил меня внутрь.

– Посмотрим, что мы можем сделать для вас… – сказал он, потирая подбородок и раздумывая, к какой категории посетителей меня отнести.

– Я недавно говорил с вами по телефону, – прервал я его размышления. – Мне был нужен Вик Мейсон. Он еще не появился?

– А-а, – протянул швейцар. – Вы его друг?

– Что-то вроде партнера по бизнесу. Так он здесь?

– Да, – улыбнулся он в ответ, вешая цепь на место. – Идите за мной…

И я пошел. Мне никогда не приходилось видеть столь разношерстной толпы.

Это было их убежище, и они сидели за столиками, на столиках, стояли в проходах, толпились на пятачке перед эстрадой. Воздух был буквально пропитан запахом дешевой косметики, приторно-слащавым ароматом разврата. Только здесь они могли себе позволить быть самими собой. Протискиваясь через эту разноголосую смеющуюся толпу, я сделал неожиданное открытие. Предубеждение и отвращение, которое владело мной еще несколько секунд назад, куда-то исчезли. Нас роднило нечто сумрачное, таившееся в глубине души; всех этих людей объединяла гомосексуальность, но во мне эти чувства остались неразбуженными. Нет, наше сходство было скорее в нашем отличии от других людей, в особенностях нашей психики… Они были изгоями и жили в своем узком, замкнутом мирке, у меня же все было наоборот, им хотелось отгородиться от внешнего мира, я хотел покорить его насилием…

– Ай да сукин сын! – раздался голос Мейсона. – Вы только посмотрите, кто к нам пожаловал…

За столиком на четверых втиснулось человек шесть. Из горлышка оплетенной бутылки торчала зажженная свеча, ее неровный свет отражался в расставленных на столе стаканах.

– Можно тебя на минутку, Вик?

– Может быть, может быть, – рассмеялся он. – Садись, выпьем. – Мейсон заерзал на стуле, стараясь освободить мне местечко.

– Это крайне важно, Вик…

– Да садись ты, ради Бога! – прошепелявил он. – Ребята, это Поль Мэрфи.

– Привет, – сказал я, и за столиком настороженно закивали. Трое из сидевших были совсем юнцами в рубашках с воротничками явно не по размеру, повязанных цветастыми, безвкусными галстуками. Рядом с Мейсоном сидела женщина лет тридцати с мужеподобным лицом, а в самом углу втиснулся мужчина. Это был Рей Пратт – один из полицейских, дежуривших у него в гараже в тот день, когда искали Джинкса. Он был в штатском.

– Эй, Лоррейн! – крикнул Мейсон мужчине в костюме евнуха.

– Что тебе нужно?

– Выпивку для меня и моих друзей.

– Не надо так орать… – огрызнулся тот. – Я вышибала, а не официант. Если хочешь выпить, позови официанта.

– Тогда пришли его ко мне, – настаивал Мейсон.

Лоррейн исчез в толпе.