Заговор букв

Квартирка Берга, в которую мы попадаем в следующем эпизоде, продолжает создавать сатирический образ буржуазной четы. Приемы, которые использует Толстой, не разнообразны, но эффективны. Например, в ход снова идут уменьшительные суффиксы. Кабинет Берга убран не бюстами и картинами, а «бюстиками» и «картинками». К суффиксам добавляется назойливое повторение эпитета «новый» («в новом… кабинете», «новой мебелью»), а затем оба приема сливаются («Берг в новеньком… мундире»). Но больше суффиксов снижают образ Берга его размышления о жизни и о себе. Все указывает на мещанское мироощущение. Взгляды, которые излагает Берг («должно иметь знакомства людей, которые выше себя, потому что тогда только есть приятность от знакомств»; «переймешь что-нибудь, можешь попросить о чем-нибудь»), нам давно знакомы: так относились к жизни и Молчалин, и Германн, и Чичиков. Берг усвоил науку «и награжденья брать, и весело пожить» на отлично. Из этого же арсенала его манера считать жизнь не годами, а «высочайшими наградами», и императив «надо быть добродетельным и аккуратным». Целуя руку жены, он не забывает отогнуть «угол заворотившегося ковра», целуя в губы (в середину губ – добродетельно и аккуратно), следит, как бы не помять кружевную пелеринку, «за которую он дорого заплатил». Толстой не снисходит до того, чтобы оценивать героев от собственного лица, а заставляет Берга думать о Вере как о слабой и глупой женщине, а Веру о Берге – как о ничего не понимающем гордеце и эгоисте. Но и после этого избиение продолжается.

Еще один удар наносит по героям фрагмент диалога после поцелуя:

«– Одно только, чтоб у нас не было так скоро детей, – сказал он по бессознательной для себя филиации идей.

– Да, – отвечала Вера, – я совсем этого не желаю. Надо жить для общества.

– Точно такая была на княгине Юсуповой, – сказал Берг с счастливой и доброй улыбкой, указывая на пелеринку».

Поразительно единодушие супругов. В их механическом, безупречно чистом мирке, оборудованном для безупречно аккуратных и механических же удовольствий, детям совсем не место: они ведь не только ковер могут завернуть, но вазочку какую-нибудь разбить, а то еще испачкать дорогую пелеринку. Они могут внести жизнь в этот механический мирок, поэтому появление детей здесь, конечно, нежелательно. Наивная аргументация Веры («надо жить для общества»), конечно, имеет ровно противоположный смысл (на языке тропов это называется иронией, только иронизирует не персонаж, а автор): жить надо для себя, а не для каких-то там детей. При этом нельзя сказать, что Бергу и Вере не дано любви и прекрасных чувств. Они любят свои бюстики, картинки, кабинетик, пелеринку и т. д., то есть свою кукольную жизнь, выстроенную по чужому образцу.

Буржуазная культура сформировала то, что мы называем стандартом. Очень удобно, когда за одинаковую плату мы получаем одинаковый набор услуг. Но когда стандарт распространяется на все сферы жизни, такая культура порождает безымянного господина из Сан-Франциско, который не обрел имени, потому что всегда хотел быть похожим на других. Берги – пионеры этой культуры.

3

Они трепетно следят за тем, чтобы все у них было как у всех (у всех тех, кто выше их по положению). И хотя первый гость – Пьер – не может не нарушить симметрию их кукольного дома, они ему безумно рады. Ведь, «несмотря на то, что был только один гость, вечер был начат очень хорошо и… был как две капли воды похож на всякий другой вечер».

Височки Берга – копия височков Александра Павловича, пелеринка Веры такая же, как у княгини Юсуповой, вечер их такой же, как всякий другой. Все это знаки того, что Берги принадлежат к тому слою общества, к которому хотят принадлежать. Но также и знаки того, что они никогда не будут принадлежать к аристократам, в крайнем случае – смогут внешне выглядеть похоже, не более того. Борис Друбецкой, «старый товарищ Берга», относящийся к нему с «оттенком превосходства», расчетливый и ловкий карьерист, сам прекрасно знает, чего стоит карьера и каких жертв она требует от личности. Но он аристократ, потому что однажды в жизни (пусть ненадолго) забыл обо всем ради Наташи Ростовой. И Николай Ростов, нарушивший в своей жизни все мыслимые представления о чести и порядочности, тоже аристократ. А безупречный Берг никогда не станет аристократом, потому что не только лишен индивидуальности, но и никогда не поймет, что это такое и зачем она нужна. Максимальное удовольствие (при всем своем эгоизме, даже благодаря ему) он получает тогда, когда живет не своей жизнью, а похожей на чью-то.

«Все было, как и у всех, особенно похож был генерал…» – вот ироническая кульминация эпизода. Прекрасно знакомый Бергу генерал, его давнишний начальник, воспринимается Бергом не как его знакомый, а как некто, похожий на генерала, удачно исполняющий роль генерала, как сам Берг удачно исполняет роль молодого, подающего блестящие надежды офицера. Последней каплей становятся «печенья в серебряной корзинке, какие были у Паниных на вечере».