Заговор против Сталина

Воздух вокруг Фрайбурга отличался свежестью, поговаривали, что здесь работают лечебные пансионы для офицеров вермахта, желающих поправить здоровье. «Просто курорт», – шутили заключенные, добираясь вечером до нар и падая без сил.

Снова потянулись одинаковые дни, лай овчарок, гортанные крики конвоиров и автоматные очереди над головами. Смерть товарищей по несчастью воспринималась буднично: сегодня они, завтра ты. Держались самые сильные. Больных прикрывали, отправляли на более легкую работу, заслоняли от глаз надзирателей.

20 апреля, в день рождения фюрера, в Бирхорст прибыло пополнение. Лагеря укрупняли, сокращая расходы на содержание. Эти пятьдесят человек из соседнего лагеря смерти Майбау были просто счастливчиками, ведь всех остальных уничтожили. Среди них были французы, итальянцы и даже… Впервые за много месяцев Павел услышал русскую речь!

Он не поверил своим ушам. Похабная матерщина звучала, как нежная мелодия флейты! Несколько мужчин – обросших, смертельно бледных – держались кучкой, свысока посматривая на окружающих. Они могли быть провокаторами, намеренно заселенными в лагерь, но какой в этом смысл? Здесь не было других русских, для кого стараться? Про майора Романова никто не знал. Фантастично, но факт: за месяцы пребывания в плену никто не признал в нем русского.

Однако бросаться в объятия согражданам майор не спешил. Его воинская специальность не подразумевала открытости в отношении солдат и офицеров. К тому же неприятно покоробило поведение одного из парней – нервы у человека явно разболтались. Его случайно толкнули, и парень вспыхнул, чуть не кинулся в драку. Коренастый старший товарищ с безобразным шрамом на подбородке схватил его за рукав, стал что-то злобно выговаривать…

У этого субъекта шалила психика. Товарищи звали парня Лехой. Его урезонивали, успокаивали. «А почему я должен терпеть?» – бормотал тот. – Хватит уже, натерпелся! Мы им не скот, как все эти чертовы иностранцы». Алексей нарывался, искал смерти. Часто плакал, свернувшись в клубок, и размазывал слезы по щекам. Потом какое-то время вел себя спокойно, но потом его снова что-нибудь выводило из себя.

Он крысился на других, задирал долговязого итальянца. Последний в итоге не выдержал, схватил парня за шиворот, а тот впал в бешенство и стал мутузить ни в чем не повинного «макаронника». Закричал охранник, пролаяла очередь, и драчуны распались. Товарищи оттащили Алексея, и тип со шрамом влепил ему затрещину.

Через день на карьере тот случайно перевернул тележку с гравием. Тяжелая конструкция вырвалась из рук, проехала несколько метров и опрокинулась. Никто не пострадал, люди успели разбежаться. Снова заорал охранник, погрозил автоматом. На Алексея было страшно смотреть. Он, стиснув кулаки, смотрел на солдата исподлобья, жутко. Тот злобно проорал: «Не смотри, работай!» Казалось, Алексей сейчас бросится на конвоира, будет рвать его зубами. Возможно, этим бы и кончилось, но подбежал другой узник и оттащил неразумного товарища. Тот брыкался, обливался пеной. Все понимали, что когда-нибудь это кончится плохо. Если ищешь смерть, то обязательно ее находишь.

Кормили в тот вечер отвратительно. Свежей еды не приготовили, вывалили остатки вчерашней каши. Вкус у этой бурды был отвратительный, а запах стоял такой, что люди зажимали носы. «Падлы, червями нас кормят! – вскипел Алексей, схватил свою миску и бросился к выходу из барака. – Сейчас дождутся, черти, я им эту гадость на голову надену!» Товарищи не успели среагировать. Павел оказался ближе всех, поднялся, преградил дорогу и выбил миску у него из рук. А когда тот взревел благим матом и кинулся в драку с воплем «А ты кто такой? Пособник этой мрази?!», заломил ему руку, заставил согнуться и так держал, приглушенно приговаривая:

– Спокойно, парень, спокойно, ты чего такой буйный?

Эффект оказался хлеще разрыва мины. Услышав родную речь, Алексей взбеленился. Он оказался сильнее, чем предполагалось, резко вырвался, ударил майора локтем в скулу. Павел опешил.

– Сука! – взревел Алексей. – Так ты русский! Там наши на фронтах умирают, а ты тут отсиживаешься!

Слова короткой тирады перемежались отборной матерщиной. С ревом пикирующего бомбардировщика Алексей налетел на майора и толкнул его. Поскользнувшись на разлитой каше, Павел упал и ударился затылком. Меньше всего хотелось применять силу к этому идиоту. С криками прибежали охранники, здоровенный детина в косо сидящем шлеме полоснул из автомата. Алексей качнулся, лицо его стало растерянным, беззащитным, детским… И рухнул замертво.

Павел обомлел. Он знал, что это случится, но чтобы вот так… Барак затих. Охранники набросились на узников, отвесили несколько ударов прикладами. Потом приказали унести мертвеца. Несчастного за ноги вытащили на улицу. Большинство присутствующих ничего не поняли, русская речь была им так же близка, как китайская. Но Павел перехватил изучающий взгляд человека со шрамом – тот смотрел чересчур придирчиво…